Николай, уже не перегоняясь, ровно
ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которою он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полною грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
Перед возвращением своим в Россию он написал к Гоголю в Рим самое горячее письмо, убеждая его воротиться в Москву (Гоголь жил в Риме уже более двух лет) и назначая ему место съезда в Кельне, где Константин будет ждать его, чтоб
ехать в обратный путь вместе.
Составив втроем совет, по каким следам отыскивать одного из важнейших своих членов, отпадшего от поморского согласия, они решились
ехать в обратный путь как вернейший, по их мнению, для встречи с беглецом и для избежания неприятного свидания с русским войском, особенно с заклятым губителем их, Мурзенкою.
Неточные совпадения
Слезши с лошадей, дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал
в горы развеять мысли, толпившиеся
в голове моей. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался
в молчании ущелий; у водопада я напоил коня, жадно вдохнул
в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился
в обратный путь. Я
ехал через слободку. Огни начинали угасать
в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…
В первую минуту, когда Хомяков почувствовал эту пустоту, он
поехал гулять по Европе во время сонного и скучного царствования Карла X, докончив
в Париже свою забытую трагедию «Ермак» и потолковавши со всякими чехами и далматами на
обратном пути, он воротился. Все скучно! По счастию, открылась турецкая война, он пошел
в полк, без нужды, без цели, и отправился
в Турцию. Война кончилась, и кончилась другая забытая трагедия — «Дмитрий Самозванец». Опять скука!
В обратный путь как
ехали, то как скоро на знакомом постоялом дворе остановимся, они изволят про что-нибудь хозяйственное с дворником рассуждать да сейчас и вставят: «Теперь, говорят, прощай, — больше я уж
в столицы не ездок, — ни за что, говорят, не
поеду».
Через день об этом происшествии знали
в городе и
в округе, а через два дня отец с тетушкою
поехали в Кромы и, остановясь у Селивана, пили
в его избе чай и оставили его жене теплую шубу. На
обратном пути они опять заехали к нему и еще привезли ему подарков: чаю, сахару и муки. Он брал все вежливо, но неохотно и говорил:
— Помер, сердечный, — продолжала Манефа. — На Введеньев день
в Городец на базар
поехал, на
обратном пути застань его вьюга, сбился с дороги, плутал целую ночь, промерз. Много ль надо старику? Недельки три поболел и преставился…