Неточные совпадения
Степан Аркадьич мог быть спокоен, когда он думал о жене, мог надеяться, что всё образуется, по выражению Матвея, и мог спокойно читать газету и пить кофе; но когда он увидал ее измученное, страдальческое лицо, услыхал этот звук голоса, покорный судьбе и отчаянный, ему захватило
дыхание, что-то подступило к горлу, и глаза его заблестели слезами.
Она села. Он слышал ее тяжелое, громкое
дыхание, и ему было невыразимо жалко ее. Она несколько раз хотела начать говорить, но не могла. Он ждал.
И чем больше он старался себя успокоить, тем всё хуже захватывало ему
дыхание.
Она чувствовала,что глаза ее раскрываются больше и больше, что пальцы на руках и ногах нервно движутся, что внутри что-то давит
дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее.
В первую минуту Алексей Александрович как будто испугался своего свиста и остановился; но, переждав два
дыхания, свист раздался с новою, спокойною ровностью.
Вронский обошел Махотина, но он чувствовал его сейчас же зa собой и не переставая слышал за самою спиной ровный поскок и отрывистое, совсем еще свежее
дыханье ноздрей Гладиатора.
Ему приятно было чувствовать эту легкую боль в сильной ноге, приятно было мышечное ощущение движений своей груди при
дыхании.
Он с новой силой почувствовал самого себя, от упругих движений ног до движения легких при
дыхании, и что-то защекотало его губы.
Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая
дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
Теперь же, когда он услыхал, что она тут, он вдруг почувствовал такую радость и вместе такой страх, что ему захватило
дыхание, и он не мог выговорить того, что хотел сказать.
Не одни сестры, приятельницы и родные следили за всеми подробностями священнодействия; посторонние женщины, зрительницы, с волнением, захватывающим
дыхание, следили, боясь упустить каждое движение, выражение лица жениха и невесты и с досадой не отвечали и часто не слыхали речей равнодушных мужчин, делавших шутливые или посторонние замечания.
Левин видел этот взгляд. Он побледнел и с минуту не мог перевести
дыхания. «Как позволить себе смотреть так на мою жену!» кипело в нем.
Кити при этой встрече могла упрекнуть себя только в том, что на мгновение, когда она узнала в штатском платье столь знакомые ей когда-то черты, у ней прервалось
дыхание, кровь прилила к сердцу, и яркая краска, она чувствовала это, выступила на лицо.
Хотя ему и подозрительна была тишина ее как будто сдерживаемого
дыханья и более всего выражение особенной нежности и возбужденности, с которою она, выходя из-за перегородки, сказала ему: «ничего», ему так хотелось спать, что он сейчас же заснул.
Только уж потом он вспомнил тишину ее
дыханья и понял всё, что происходило в ее дорогой, милой душе в то время, как она, не шевелясь, в ожидании величайшего события в жизни женщины, лежала подле него.
Она улыбаясь смотрела на него; но вдруг брови ее дрогнули, она подняла голову и, быстро подойдя к нему, взяла его за руку и вся прижалась к нему, обдавая его своим горячим
дыханием.
Крик был так страшен, что Левин даже не вскочил, но, не переводя
дыхания, испуганно-вопросительно посмотрел на доктора.
Левин не верил своему слуху, но нельзя было сомневаться: крик затих, и слышалась тихая суетня, шелест и торопливые
дыхания, и ее прерывающийся, живой и нежный, счастливый голос тихо произнес: «кончено».
Неточные совпадения
Груди захлестывало кровью,
дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему…
Квартальные нравственно и физически истерзались; вытянувшись и затаивши
дыхание, они становились на линии, по которой он проходил, и ждали, не будет ли приказаний; но приказаний не было.
Самое крайнее, что дозволялось ввиду идущей навстречу беды, — это прижаться куда-нибудь к сторонке, затаить
дыхание и пропасть на все время, покуда беда будет кутить и мутить.
Но Архипушко не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно было, что у него уже начинало занимать
дыхание. Наконец столбы, поддерживавшие соломенную крышу, подгорели. Целое облако пламени и дыма разом рухнуло на землю, прикрыло человека и закрутилось. Рдеющая точка на время опять превратилась в темную; все инстинктивно перекрестились…
Когда мы мним, что счастию нашему нет пределов, что мудрые законы не про нас писаны, а действию немудрых мы не подлежим, тогда являются на помощь законы средние, которых роль в том и заключается, чтоб напоминать живущим, что несть на земле
дыхания, для которого не было бы своевременно написано хотя какого-нибудь закона.