Неточные совпадения
Она
как будто делала усилие над собой, чтобы не выказывать этих признаков
радости, но они сами собой выступали на ее лице.
— А, Костя! — вдруг проговорил он, узнав брата, и глаза его засветились
радостью. Но в ту же секунду он оглянулся на молодого человека и сделал столь знакомое Константину судорожное движение головой и шеей,
как будто галстук жал его; и совсем другое, дикое, страдальческое и жестокое выражение остановилось на его исхудалом лице.
Еще в то время,
как он подходил к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с
радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять обратилась к мужу.
Она думала о другом, она видела его и чувствовала,
как ее сердце при этой мысли наполнялось волнением и преступною
радостью.
Но ему стало стыдно за это чувство, и тотчас же он
как бы раскрыл свои душевные объятия и с умиленною
радостью ожидал и желал теперь всею душой, чтоб это был брат.
Как всегда, у него за время его уединения набралось пропасть мыслей и чувств, которых он не мог передать окружающим, и теперь он изливал в Степана Аркадьича и поэтическую
радость весны, и неудачи и планы хозяйства, и мысли и замечания о книгах, которые он читал, и в особенности идею своего сочинения, основу которого, хотя он сам не замечал этого, составляла критика всех старых сочинений о хозяйстве.
Но кроме того,
как ни тяжелы были для матери страх болезней, самые болезни и горе в виду признаков дурных наклонностей в детях, — сами дети выплачивали ей уже теперь мелкими
радостями за ее горести.
Радости эти были так мелки, что они незаметны были,
как золото в песке, и в дурные минуты она видела одни горести, один песок; но были и хорошие минуты, когда она видела одни
радости, одно золото.
Теперь, в уединении деревни, она чаще и чаще стала сознавать эти
радости. Часто, глядя на них, она делала всевозможные усилия, чтоб убедить себя, что она заблуждается, что она,
как мать, пристрастна к своим детям; всё-таки она не могла не говорить себе, что у нее прелестные дети, все шестеро, все в равных родах, но такие,
какие редко бывают, — и была счастлива ими и гордилась ими.
В то самое мгновение,
как виденье это уж исчезало, правдивые глаза взглянули на него. Она узнала его, и удивленная
радость осветила ее лицо.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился,
как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая
радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Во все это тяжелое время Алексей Александрович замечал, что светские знакомые его, особенно женщины, принимали особенное участие в нем и его жене. Он замечал во всех этих знакомых с трудом скрываемую
радость чего-то, ту самую
радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь в глазах лакея. Все
как будто были в восторге,
как будто выдавали кого-то замуж. Когда его встречали, то с едва скрываемою
радостью спрашивали об ее здоровье.
— Ах! — вскрикнула она, увидав его и вся просияв от
радости. —
Как ты,
как же вы (до этого последнего дня она говорила ему то «ты», то «вы»)? Вот не ждала! А я разбираю мои девичьи платья, кому
какое…
Она теперь с
радостью мечтала о приезде Долли с детьми, в особенности потому, что она для детей будет заказывать любимое каждым пирожное, а Долли оценит всё ее новое устройство. Она сама не знала, зачем и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее к себе. Она, инстинктивно чувствуя приближение весны и зная, что будут и ненастные дни, вила,
как умела, свое гнездо и торопилась в одно время и вить его и учиться,
как это делать.
Сдерживая улыбку удовольствия, он пожал плечами, закрыв глаза,
как бы говоря, что это не может радовать его. Графиня Лидия Ивановна знала хорошо, что это одна из его главных
радостей, хотя он никогда и не признается в этом.
Они прошли молча несколько шагов. Варенька видела, что он хотел говорить; она догадывалась о чем и замирала от волнения
радости и страха. Они отошли так далеко, что никто уже не мог бы слышать их, но он всё еще не начинал говорить. Вареньке лучше было молчать. После молчания можно было легче сказать то, что они хотели сказать, чем после слов о грибах; но против своей воли,
как будто нечаянно, Варенька сказала...
Кити,
как всегда, больно было на два дня расставаться с мужем; но, увидав его оживленную фигуру, казавшуюся особенно большою и сильною в охотничьих сапогах и белой блузе, и какое-то непонятное ей сияние охотничьего возбуждения, она из-за его
радости забыла свое огорчение и весело простилась с ним.
Он поспешно вскочил, не чувствуя себя и не спуская с нее глаз, надел халат и остановился, всё глядя на нее. Надо было итти, но он не мог оторваться от ее взгляда. Он ли не любил ее лица, не знал ее выражения, ее взгляда, но он никогда не видал ее такою.
Как гадок и ужасен он представлялся себе, вспомнив вчерашнее огорчение ее, пред нею,
какою она была теперь! Зарумянившееся лицо ее, окруженное выбившимися из-под ночного чепчика мягкими волосами, сияло
радостью и решимостью.
Но и то горе и эта
радость одинаково были вне всех обычных условий жизни, были в этой обычной жизни
как будто отверстия, сквозь которые показывалось что-то высшее.
«Что бы я был такое и
как бы прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо жить для Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал, убивал. Ничего из того, что составляет главные
радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он всё-таки не мог представить себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он жил.