Неточные совпадения
И она стала говорить
с Кити. Как ни неловко было Левину уйти теперь, ему всё-таки легче было
сделать эту неловкость,
чем остаться весь вечер и видеть Кити, которая изредка взглядывала на него и избегала его взгляда. Он
хотел встать, но княгиня, заметив,
что он молчит, обратилась к нему.
— Он всё не
хочет давать мне развода! Ну
что же мне
делать? (Он был муж ее.) Я теперь
хочу процесс начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский, смотрите же за кофеем — ушел; вы видите, я занята делами! Я
хочу процесс, потому
что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость,
что я ему будто бы неверна,
с презрением сказала она, — и от этого он
хочет пользоваться моим имением.
Долли,
с своей стороны, поняла всё,
что она
хотела знать; она убедилась,
что догадки ее были верны,
что горе, неизлечимое горе Кити состояло именно в том,
что Левин
делал предложение и
что она отказала ему, а Вронский обманул ее, и
что она готова была любить Левина и ненавидеть Вронского.
Алексей Александрович помолчал и потер рукою лоб и глаза. Он увидел,
что вместо того,
что он
хотел сделать, то есть предостеречь свою жену от ошибки в глазах света, он волновался невольно о том,
что касалось ее совести, и боролся
с воображаемою им какою-то стеной.
Он думал о том,
что Анна обещала ему дать свиданье нынче после скачек. Но он не видал ее три дня и, вследствие возвращения мужа из-за границы, не знал, возможно ли это нынче или нет, и не знал, как узнать это. Он виделся
с ней в последний раз на даче у кузины Бетси. На дачу же Карениных он ездил как можно реже. Теперь он
хотел ехать туда и обдумывал вопрос, как это
сделать.
Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться
с Варенькой. И, как ни неприятно было княгине как будто
делать первый шаг в желании познакомиться
с г-жею Шталь, позволявшею себе чем-то гордиться, она навела справки о Вареньке и, узнав о ней подробности, дававшие заключить,
что не было ничего худого,
хотя и хорошего мало, в этом знакомстве, сама первая подошла к Вареньке и познакомилась
с нею.
Первая эта их ссора произошла оттого,
что Левин поехал на новый хутор и пробыл полчаса долее, потому
что хотел проехать ближнею дорогой и заблудился. Он ехал домой, только думая о ней, о ее любви, о своем счастьи, и
чем ближе подъезжал, тем больше разгоралась в нем нежность к ней. Он вбежал в комнату
с тем же чувством и еще сильнейшим,
чем то,
с каким он приехал к Щербацким
делать предложение. И вдруг его встретило мрачное, никогда не виданное им в ней выражение. Он
хотел поцеловать ее, она оттолкнула его.
— Вот, ты всегда приписываешь мне дурные, подлые мысли, — заговорила она со слезами оскорбления и гнева. — Я ничего, ни слабости, ничего… Я чувствую,
что мой долг быть
с мужем, когда он в горе, но ты
хочешь нарочно
сделать мне больно, нарочно
хочешь не понимать…
Больной удержал в своей руке руку брата. Левин чувствовал,
что он
хочет что-то
сделать с его рукой и тянет ее куда-то. Левин отдавался замирая. Да, он притянул ее к своему рту и поцеловал. Левин затрясся от рыдания и, не в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
С рукой мертвеца в своей руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том,
что делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках
хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал...
— Да я не
хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не
хочу. Раскаиваюсь я в том,
что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для
чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски,
с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер
делала всё возможное для того, чтобы возбудить в Левине чувство любви к себе, и
хотя она знала,
что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному человеку и в один вечер, и
хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие,
с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела в них то самое общее, за
что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала думать о нем.
— Она
сделала то,
что все, кроме меня,
делают, но скрывают; а она не
хотела обманывать и
сделала прекрасно. И еще лучше
сделала, потому
что бросила этого полоумного вашего зятя. Вы меня извините. Все говорили,
что он умен, умен, одна я говорила,
что он глуп. Теперь, когда он связался
с Лидией Ивановной и
с Landau, все говорят,
что он полоумный, и я бы и рада не соглашаться со всеми, но на этот раз не могу.
— Я, как человек, — сказал Вронский, — тем хорош,
что жизнь для меня ничего не стоит. А
что физической энергии во мне довольно, чтобы врубиться в каре и смять или лечь, — это я знаю. Я рад тому,
что есть за
что отдать мою жизнь, которая мне не то
что не нужна, но постыла. Кому-нибудь пригодится. — И он
сделал нетерпеливое движение скулой от неперестающей, ноющей боли зуба, мешавшей ему даже говорить
с тем выражением,
с которым он
хотел.
Прежде (это началось почти
с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался
сделать что-нибудь такое,
что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал,
что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том,
что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он,
хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность,
что дело его необходимо, видел,
что оно спорится гораздо лучше,
чем прежде, и
что оно всё становится больше и больше.
Сдерживая на тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего,
что делать своими оставшимися без работы руками, и беспрестанно прижимавшего свою рубашку, и искал предлога для начала разговора
с ним. Он
хотел сказать,
что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного разговора. Другого же ничего ему не приходило в голову.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не
хочу после… Мне только одно слово:
что он, полковник? А? (
С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала,
что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и
с той стороны, и
с этой стороны подойдет. Воображает,
что он за ней волочится, а он просто тебе
делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да тут беда подсунулась: // Абрам Гордеич Ситников, // Господский управляющий, // Стал крепко докучать: // «Ты писаная кралечка, // Ты наливная ягодка…» // — Отстань, бесстыдник! ягодка, // Да бору не того! — // Укланяла золовушку, // Сама нейду на барщину, // Так в избу прикатит! // В сарае, в риге спрячуся — // Свекровь оттуда вытащит: // «Эй, не шути
с огнем!» // — Гони его, родимая, // По шее! — «А не
хочешь ты // Солдаткой быть?» Я к дедушке: // «
Что делать? Научи!»
Скотинин. А движимое
хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни
делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток,
чем за ним ходить, сдеру
с своих же крестьян, так и концы в воду.
Кто ж виноват? зачем она не
хочет дать мне случай видеться
с нею наедине? Любовь, как огонь, — без пищи гаснет. Авось ревность
сделает то,
чего не могли мои просьбы.
— И я могу
делать с ними все,
что хочу?