Неточные совпадения
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, —
сказал он, смеясь только
глазами, и, положив руки в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.
Она опустила
глаза и слушала, ожидая, чтò он
скажет, как будто умоляя его о том, чтобы он как-нибудь разуверил ее.
— Может быть, и да, —
сказал Левин. — Но всё-таки я любуюсь на твое величие и горжусь, что у меня друг такой великий человек. Однако ты мне не ответил на мой вопрос, — прибавил он, с отчаянным усилием прямо глядя в
глаза Облонскому.
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на философа, и перенес
глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого в голове оставался простор для того, чтоб и отвечать профессору и вместе понимать ту простую и естественную точку зрения, с которой был сделан вопрос, улыбнулся и
сказал...
— Ну что ж, едем? — спросил он. — Я всё о тебе думал, и я очень рад, что ты приехал, —
сказал он, с значительным видом глядя ему в
глаза.
— Ну что ж, поедешь нынче вечером к нашим, к Щербацким то есть? —
сказал он, отодвигая пустые шершавые раковины, придвигая сыр и значительно блестя
глазами.
— Не буду, не буду, —
сказала мать, увидав слезы на
глазах дочери, — но одно, моя душа: ты мне обещала, что у тебя не будет от меня тайны. Не будет?
«Нет, неправду не может она
сказать с этими
глазами», подумала мать, улыбаясь на ее волнение и счастие. Княгиня улыбалась тому, как огромно и значительно кажется ей, бедняжке, то, что происходит теперь в ее душе.
Она уже подходила к дверям, когда услыхала его шаги. «Нет! нечестно. Чего мне бояться? Я ничего дурного не сделала. Что будет, то будет!
Скажу правду. Да с ним не может быть неловко. Вот он,
сказала она себе, увидав всю его сильную и робкую фигуру с блестящими, устремленными на себя
глазами. Она прямо взглянула ему в лицо, как бы умоляя его о пощаде, и подала руку.
Но в это самое время вышла княгиня. На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не
сказал. Кити молчала, не поднимая
глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
«Это должен быть Вронский», подумал Левин и, чтоб убедиться в этом, взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась на Левина. И по одному этому взгляду невольно просиявших
глаз ее Левин понял, что она любила этого человека, понял так же верно, как если б она
сказала ему это словами. Но что же это за человек?
Со всеми поздоровавшись и
сказав несколько слов, он сел, ни разу не взглянув на не спускавшего с него
глаз Левина.
Кити встала за столиком и, проходя мимо, встретилась
глазами с Левиным. Ей всею душой было жалко его, тем более, что она жалела его в несчастии, которого сама была причиною. «Если можно меня простить, то простите, —
сказал ее взгляд, — я так счастлива».
— Это Гриша? Боже мой, как он вырос! —
сказала Анна и, поцеловав его, не спуская
глаз с Долли, остановилась и покраснела. — Нет, позволь никуда не ходить.
Из-за густых ресниц ее блестящих
глаз вдруг показались слезы. Она пересела ближе к невестке и взяла ее руку своею энергическою маленькою рукой. Долли не отстранилась, но лицо ее не изменяло своего сухого выражения. Она
сказала...
— Стива, —
сказала она ему, весело подмигивая, крестя его и указывая на дверь
глазами. — Иди, и помогай тебе Бог.
— Нет, душа моя, для меня уж нет таких балов, где весело, —
сказала Анна, и Кити увидела в ее
глазах тот особенный мир, который ей не был открыт. — Для меня есть такие, на которых менее трудно и скучно….
— О чем вы говорили? —
сказал он, хмурясь и переводя испуганные
глаза с одного на другого. — О чем?
— Да, но, как ни говори, ты должен выбрать между мною и им, —
сказал он, робко глядя в
глаза брату. Эта робость тронула Константина.
— На том свете? Ох, не люблю я тот свет! Не люблю, —
сказал он, остановив испуганные дикие
глаза на лице брата. — И ведь вот, кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей, хорошо бы было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. — Он содрогнулся. — Да выпей что-нибудь. Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к Цыганам! Знаешь, я очень полюбил Цыган и русские песни.
— Я? ты находишь? Я не странная, но я дурная. Это бывает со мной. Мне всё хочется плакать. Это очень. глупо, но это проходит, —
сказала быстро Анна и нагнула покрасневшее лицо к игрушечному мешочку, в который она укладывала ночной чепчик и батистовые платки.
Глаза ее особенно блестели и беспрестанно подергивались слезами. — Так мне из Петербурга не хотелось уезжать, а теперь отсюда не хочется.
— Нет, мрачные. Ты знаешь, отчего я еду нынче, а не завтра? Это признание, которое меня давило, я хочу тебе его сделать, —
сказала Анна, решительно откидываясь на кресле и глядя прямо в
глаза Долли.
— Я так бы желала, чтобы вы все меня любили, как я вас люблю; а теперь я еще больше полюбила вас, —
сказала она со слезами на
глазах. — Ах, как я нынче глупа!
— Зачем я еду? — повторил он, глядя ей прямо в
глаза. — Вы знаете, я еду для того, чтобы быть там, где вы, —
сказал он, — я не могу иначе.
Ну, как тебе
сказать? — продолжала она, видя недоуменье в
глазах сестры.
— Какую ж вы можете иметь надежду? —
сказала Бетси, оскорбившись за своего друга — entendons nous… [поймем друг друга…]—Но в
глазах ее бегали огоньки, говорившие, что она очень хорошо, и точно так же как и он, понимает, какую он мог иметь, надежду.
— Это немножко нескромно, но так мило, что ужасно хочется рассказать, —
сказал Вронский, глядя на нее смеющимися
глазами. — Я не буду называть фамилий.
— Вы не находите, что в Тушкевиче есть что-то Louis XV? —
сказал он, указывая
глазами на красивого белокурого молодого человека, стоявшего у стола.
— Я вам давно это хотела
сказать, — продолжала она, решительно глядя ему в
глаза и вся пылая жегшим ее лицо румянцем, — а нынче я нарочно приехала, зная, что я вас встречу.
И знаешь, Костя, я тебе правду
скажу, — продолжал он, облокотившись на стол и положив на руку свое красивое румяное лицо, из которого светились, как звезды, масляные, добрые и сонные
глаза.
— A, да! —
сказал он на то, что Вронский был у Тверских, и, блеснув своими черными
глазами, взялся за левый ус и стал заправлять его в рот, по своей дурной привычке.
— Твой брат был здесь, —
сказал он Вронскому. — Разбудил меня, чорт его возьми,
сказал, что придет опять. — И он опять, натягивая одеяло, бросился на подушку. — Да оставь же, Яшвин, — говорил он, сердясь на Яшвина, тащившего с него одеяло. — Оставь! — Он повернулся и открыл
глаза. — Ты лучше
скажи, что выпить; такая гадость во рту, что…
«
Сказать или не
сказать? — думала она, глядя в его спокойные ласковые
глаза. — Он так счастлив, так занят своими скачками, что не поймет этого как надо, не поймет всего значения для нас этого события».
Листок в ее руке задрожал еще сильнее, но она не спускала с него
глаз, чтобы видеть, как он примет это. Он побледнел, хотел что-то
сказать, но остановился, выпустил ее руку и опустил голову. «Да, он понял всё значение этого события», подумала она и благодарно пожала ему руку.
— Да он и не знает, —
сказала она, и вдруг яркая краска стала выступать на ее лицо; щеки, лоб, шея ее покраснели, и слезы стыда выступили ей на
глаза. — Да и не будем говорить об нем.
— Здесь столько блеска, что
глаза разбежались, —
сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
— Извините меня, княгиня, —
сказал он, учтиво улыбаясь, но твердо глядя ей в
глаза, — но я вижу, что Анна не совсем здорова, и желаю, чтоб она ехала со мною.
— Чем я неприлично вела себя? — громко
сказала она, быстро поворачивая к нему голову и глядя ему прямо в
глаза, но совсем уже не с прежним скрывающим что-то весельем, а с решительным видом, под которым она с трудом скрывала испытываемый страх.
— Как не поедем? — покраснев и тотчас же закашлявшись,
сказал Петров, отыскивая
глазами жену. — Анета, Анета! — проговорил он громко, и на тонкой белой шее его, как веревки, натянулись толстые жилы.
— Князь Александр Щербацкий, —
сказала мадам Шталь, поднимая на него свои небесные
глаза, в которых Кити заметила неудовольствие. — Очень рада. Я так полюбила вашу дочь.
— Чтобы делать добро, вероятно, —
сказал князь, смеясь
глазами.
— Если б я вас не любила, —
сказала Дарья Александровна, и слезы выступили ей на
глаза, — если б я вас не знала, как я вас знаю…
Положим, меня научат, — продолжал он думать, — поставят, я пожму гашетку, говорил он себе, закрывая
глаза, — и окажется, что я убил его, —
сказал себе Алексей Александрович и потряс головой, чтоб отогнать эти глупые мысли.
Когда она думала о Вронском, ей представлялось, что он не любит ее, что он уже начинает тяготиться ею, что она не может предложить ему себя, и чувствовала враждебность к нему зa это. Ей казалось, что те слова, которые она
сказала мужу и которые она беспрестанно повторяла в своем воображении, что она их
сказала всем и что все их слышали. Она не могла решиться взглянуть в
глаза тем, с кем она жила. Она не могла решиться позвать девушку и еще меньше сойти вниз и увидать сына и гувернантку.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в
глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла,
сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
Пожалуйста, нам чаю в маленькую гостиную, —
сказала она, как всегда прищуривая
глаза при обращении к лакею.
— Ах, мне всё равно! —
сказала она. Губы ее задрожали. И ему показалось, что
глаза ее со странною злобой смотрели на него из-под вуаля. — Так я говорю, что не в этом дело, я не могу сомневаться в этом; но вот что он пишет мне. Прочти. — Она опять остановилась.
Прочтя письмо, он поднял на нее
глаза, и во взгляде его не было твердости. Она поняла тотчас же, что он уже сам с собой прежде думал об этом. Она знала, что, что бы он ни
сказал ей, он
скажет не всё, что он думает. И она поняла, что последняя надежда ее была обманута. Это было не то, чего она ждала.
— Алексей Александрович, —
сказала она, взглядывая на него и не опуская
глаз под его устремленным на ее прическу взором, — я преступная женщина, я дурная женщина, но я то же, что я была, что я
сказала вам тогда, и приехала
сказать вам, что я не могу ничего переменить.
— Я вас не спрашивал об этом, —
сказал он, вдруг решительно и с ненавистью глядя ей прямо в
глаза, — я так и предполагал, — Под влиянием гнева он, видимо, овладел опять вполне всеми своими способностями.