Неточные совпадения
Она только что пыталась сделать то, что пыталась сделать уже десятый раз
в эти три дня: отобрать
детские и свои вещи, которые она увезет к матери, — и опять не могла на это решиться; но и теперь, как
в прежние раза, она говорила себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей сделал.
Дарья Александровна между тем, успокоив ребенка и по звуку кареты поняв, что он уехал, вернулась опять
в спальню. Это было единственное убежище ее от домашних забот, которые обступали ее, как только она выходила. Уже и теперь,
в то короткое время, когда она выходила
в детскую, Англичанка и Матрена Филимоновна успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших отлагательства и на которые она одна могла ответить: что надеть детям на гулянье? давать ли молоко? не послать ли за другим поваром?
Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди, — слегка, сами того не замечая, но так, как краснеют мальчики, — чувствуя, что они смешны своей застенчивостью и вследствие того стыдясь и краснея еще больше, почти до слез. И так странно было видеть это умное, мужественное лицо
в таком
детском состоянии, что Облонский перестал смотреть на него.
Когда он думал о ней, он мог себе живо представить ее всю,
в особенности прелесть этой, с выражением
детской ясности и доброты, небольшой белокурой головки, так свободно поставленной на статных девичьих плечах.
Чтобы совершенно успокоиться, она пошла
в детскую и весь вечер провела с сыном, сама уложила его спать, перекрестила и покрыла его одеялом.
— Да, разумеется. Да что же! Я не стою за свое, — отвечал Левин с
детскою, виноватою улыбкой. «О чем бишь я спорил? — думал он. — Разумеется, и я прав и он прав, и всё прекрасно. Надо только пойти
в контору распорядиться». Он встал, потягиваясь и улыбаясь.
Кити писала с вод, что ничто ей так не улыбается, как провести лето с Долли
в Ергушове, полном
детских воспоминаний для них обеих.
На другой день по их приезде пошел проливной дождь, и ночью потекло
в коридоре и
в детской, так что кроватки перенесли
в гостиную.
Наказанный сидел
в зале на угловом окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Под видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога
в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
Новые платья сняли, велели надеть девочкам блузки, а мальчикам старые курточки и велели закладывать линейку, опять, к огорчению приказчика, — Бурого
в дышло, чтоб ехать за грибами и на купальню. Стон восторженного визга поднялся
в детской и не умолкал до самого отъезда на купальню.
Потом подъехали к реке, поставили лошадей под березками и пошли
в купальню. Кучер Терентий, привязав к дереву отмахивающихся от оводов лошадей, лег, приминая траву,
в тени березы и курил тютюн, а из купальни доносился до него неумолкавший
детский веселый визг.
Дарья Александровна, услышав крик
в детской, выбежала и застала их
в ужасном виде.
Лестные речи этого умного человека, наивная,
детская симпатия, которую выражала к ней Лиза Меркалова, и вся эта привычная светская обстановка, — всё это было так легко, а ожидало ее такое трудное, что она с минуту была
в нерешимости, не остаться ли, не отдалить ли еще тяжелую минуту объяснения.
Когда она увидала опять эти спокойные жесты, услыхала этот пронзительный,
детский и насмешливый голос, отвращение к нему уничтожило
в ней прежнюю жалость, и она только боялась, но во что бы то ни стало хотела уяснить свое положение.
Он держался одною рукой за окно остановившейся на углу кареты, из которой высовывались женская голова
в бархатной шляпе и две
детские головки, и улыбался и манил рукой зятя.
Дарья Александровна,
в своем парадном сером шелковом платье, очевидно озабоченная и детьми, которые должны обедать
в детской одни, и тем, что мужа еще нет, не сумела без него хорошенько перемешать всё это общество.
Он по нескольку раз
в день ходил
в детскую и подолгу сиживал там, так что кормилица и няня, сперва робевшие пред ним, привыкли к нему.
В конце февраля случилось, что новорожденная дочь Анны, названная тоже Анной, заболела. Алексей Александрович был утром
в детской и, распорядившись послать за докторов, поехал
в министерство. Окончив свои дела, он вернулся домой
в четвертом часу. Войдя
в переднюю, он увидал красавца лакея
в галунах и медвежьей пелеринке, державшего белую ротонду из американской собаки.
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо
в детскую.
В первой
детской Сережа, лежа грудью на столе и положив ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Большие волосы и очень открытый лоб давали внешнюю значительность лицу,
в котором было одно маленькое
детское беспокойное выражение, сосредоточившееся над узкою переносицей.
И
в ту минуту, как швейцар говорил это, Анна услыхала звук
детского зеванья. По одному голосу этого зеванья она узнала сына и как живого увидала его пред собою.
Все узнали, что приехала барыня, и что Капитоныч пустил ее, и что она теперь
в детской, а между тем барин всегда
в девятом часу сам заходит
в детскую, и все понимали, что встреча супругов невозможна и что надо помешать ей.
— Солдат! — презрительно сказал Корней и повернулся ко входившей няне. — Вот судите, Марья Ефимовна: впустил, никому не сказал, — обратился к ней Корней. — Алексей Александрович сейчас выйдут, пойдут
в детскую.
Когда няня вошла
в детскую, Сережа рассказывал матери о том, как они упали вместе с Наденькой, покатившись с горы, и три раза перекувырнулись.
Во время
детского чая большие сидели на балконе и разговаривали так, как будто ничего не случилось, хотя все, и
в особенности Сергей Иванович и Варенька, очень хорошо знали, что случилось хотя и отрицательное, но очень важное обстоятельство.
В детской роскошь, которая во всем доме поражала Дарью Александровну, еще более поразила ее. Тут были и тележечки, выписанные из Англии, и инструменты для обучения ходить, и нарочно устроенный диван
в роде бильярда, для ползания, и качалки, и ванны особенные, новые. Всё это было английское, прочное и добротное и, очевидно, очень дорогое. Комната была большая, очень высокая и светлая.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке сидела
в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.
Но общий дух
детской и
в особенности Англичанка очень не понравились Дарье Александровне.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют
в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
Она боялась оставаться одна теперь и вслед за человеком вышла из комнаты и пошла
в детскую.
Где его голубые глаза, милая и робкая улыбка?» была первая мысль ее, когда она увидала свою пухлую, румяную девочку с черными вьющимися волосами, вместо Сережи, которого она, при запутанности своих мыслей, ожидала видеть
в детской.
— Да, Кити, — смутившись сказала Долли, — она
в детской осталась. Она была очень больна.
Привычный жест крестного знамения вызвал
в душе ее целый ряд девичьих и
детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее всё, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями.
— Ты поди, душенька, к ним, — обратилась Кити к сестре, — и займи их. Они видели Стиву на станции, он здоров. А я побегу к Мите. Как на беду, не кормила уж с самого чая. Он теперь проснулся и, верно, кричит. — И она, чувствуя прилив молока, скорым шагом пошла
в детскую.
— Да нельзя же, матушка, — сказала Агафья Михайловна, почти всегда присутствовавшая
в детской. — Надо
в порядке его убрать. Агу, агу! — распевала она над ним, не обращая внимания на мать.
С той минуты, как при виде любимого умирающего брата Левин
в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него,
в период от двадцати до тридцати четырех лет, заменили его
детские и юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
«Я, воспитанный
в понятии Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я иду к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их
детские шалости, я чувствую, что мои
детские попытки с жиру беситься не зачитываются мне».
Через несколько минут после ухода Кити, и Левина вызвали к ней
в детскую.
Оставив свой чай и тоже сожалея о перерыве интересного разговора и вместе с тем беспокоясь о том, зачем его звали, так как это случалось только при важных случаях, Левин пошел
в детскую.
Уже входя
в детскую, он вспомнил, что такое было то, что он скрыл от себя. Это было то, что если главное доказательство Божества есть Его откровение о том, что есть добро, то почему это откровение ограничивается одною христианскою церковью? Какое отношение к этому откровению имеют верования буддистов, магометан, тоже исповедующих и делающих добро?
Ему казалось, что у него есть ответ на этот вопрос; но он не успел еще сам себе выразить его, как уже вошел
в детскую.
Выйдя из
детской и оставшись один, Левин тотчас же опять вспомнил ту мысль,
в которой было что-то неясно.