Неточные совпадения
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на
голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха
в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
— О! как хорошо ваше время, — продолжала Анна. — Помню и знаю этот
голубой туман,
в роде того, что на горах
в Швейцарии. Этот туман, который покрывает всё
в блаженное то время, когда вот-вот кончится детство, и из этого огромного круга, счастливого, веселого, делается путь всё уже и уже, и весело и жутко входить
в эту анфиладу, хотя она кажется и светлая и прекрасная…. Кто не прошел через это?
Но и такой, каков он был, он был прелестен с своими белокурыми кудрями,
голубыми главами и полными стройными ножками
в туго натянутых чулках.
Когда ее взгляд встретился теперь с его
голубыми, добрыми глазами, пристально смотревшими на нее, ей казалось, что он насквозь видит ее и понимает всё то нехорошее, что
в ней делается.
Потом она вспомнила худую-худую фигуру Петрова с его длинною шеей,
в его коричневом сюртуке; его редкие вьющиеся волосы, вопросительные, страшные
в первое время для Кити
голубые глаза и его болезненные старания казаться бодрым и оживленным
в её присутствии.
— А вот и мадам Шталь, — сказала Кити, указывая на колясочку,
в которой обложенное подушками,
в чём-то сером и
голубом, под зонтиком лежало что-то.
Он взглянул на небо, надеясь найти там ту раковину, которою он любовался и которая олицетворяла для него весь ход мыслей и чувств нынешней ночи. На небе не было более ничего похожего на раковину. Там,
в недосягаемой вышине, совершилась уже таинственная перемена. Не было и следа раковины, и был ровный, расстилавшийся по целой половине неба ковер всё умельчающихся и умельчающихся барашков. Небо
поголубело и просияло и с тою же нежностью, но и с тою же недосягаемостью отвечало на его вопрошающий взгляд.
В особенности дети, шедшие
в школу,
голуби сизые, слетевшие с крыши на тротуар, и сайки, посыпанные мукой, которые выставила невидимая рука, тронули его.
Всё это случилось
в одно время: мальчик подбежал к
голубю и улыбаясь взглянул на Левина;
голубь затрещал крыльями и отпорхнул, блестя на солнце между дрожащими
в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло духом печеного хлеба, и выставились сайки.
Когда княгиня вошла к ним, они рядом сидели на сундуке, разбирали платья и спорили о том, что Кити хотела отдать Дуняше то коричневое платье,
в котором она была, когда Левин ей сделал предложение, а он настаивал, чтоб это платье никому не отдавать, а дать Дуняше
голубое.
Два мальчика
в тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку и старательно выводил поплавок из-за куста, весь поглощенный этим делом; другой, помоложе, лежал на траве, облокотив спутанную белокурую голову на руки, и смотрел задумчивыми
голубыми глазами на воду. О чем он думал?
Убранная, причесанная,
в нарядном чепчике с чем-то
голубым, выпростав руки на одеяло, она лежала на спине и, встретив его взглядом, взглядом притягивала к себе.
Где его
голубые глаза, милая и робкая улыбка?» была первая мысль ее, когда она увидала свою пухлую, румяную девочку с черными вьющимися волосами, вместо Сережи, которого она, при запутанности своих мыслей, ожидала видеть
в детской.
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Фи, маменька,
голубое! Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит
в голубом, и дочь Земляники тоже
в голубом. Нет, лучше я надену цветное.
Голос городничего. Эй, Авдотья! ступай
в кладовую, вынь ковер самый лучший — что по
голубому полю, персидский. Скорей!
Прилетела
в дом // Сизым
голубем… // Поклонился мне // Свекор-батюшка, // Поклонилася // Мать-свекровушка, // Деверья, зятья // Поклонилися, // Поклонилися, // Повинилися! // Вы садитесь-ка, // Вы не кланяйтесь, // Вы послушайте. // Что скажу я вам: // Тому кланяться, // Кто сильней меня, — // Кто добрей меня, // Тому славу петь. // Кому славу петь? // Губернаторше! // Доброй душеньке // Александровне!
По плечам рассыпались русые, почти пепельные кудри, из-под маски глядели
голубые глаза, а обнаженный подбородок обнаруживал существование ямочки,
в которой, казалось, свил свое гнездо амур.
Да, это именно те самые пепельные кудри, та самая матовая белизна лица, те самые
голубые глаза, тот самый полный и трепещущий бюст; но как все это преобразилось
в новой обстановке, как выступило вперед лучшими, интереснейшими своими сторонами!