Неточные совпадения
— Батюшка, князь Афанасий Иванович, как тебе сказать? Всякие есть травы. Есть колюка-трава, сбирается в Петров пост. Обкуришь ею стрелу, промаху не дашь. Есть тирлич-трава, на Лысой горе, под Киевом, растет. Кто ее
носит на себе, на того ввек царского гнева не будет. Есть еще плакун-трава, вырежешь из корня
крест да повесишь на шею, все тебя будут как огня бояться!
Когда Христос-бог на распятье был, тогда шла мати божия, богородица, ко своему сыну ко распятому; от очей ея слезы наземь капали, и от тех от слез, от пречистыих, зародилася, вырастала мати плакун-трава; из того плакуна, из корени у нас режут на Руси чудны
кресты, а их
носят старцы иноки, мужие их
носят благоверные».
— А
крест, — продолжал Максим, — тот, что на мне, отдай ей… а мой
носи на память о брате твоем…
Его купил дядя Яков, чтоб поставить над могилою своей жены, и дал обет
отнести крест на своих плечах до кладбища в годовщину смерти ее.
— Стой! — кричит он львиным голосом, поравнявшись с отступающими полками. — Кто
носит крест, стой, говорю вам! или я велю душить вас, как басурманов.
Неточные совпадения
— Нет, ведь нет? На, возьми вот этот, кипарисный. У меня другой остался, медный, Лизаветин. Мы с Лизаветой
крестами поменялись, она мне свой
крест, а я ей свой образок дала. Я теперь Лизаветин стану
носить, а этот тебе. Возьми… ведь мой! Ведь мой! — упрашивала она. — Вместе ведь страдать пойдем, вместе и
крест понесем!..
Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу «матушек-командирш»,
носила пышные чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко
кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, — словом, жила в свое удовольствие.
Если он христианин, как надо полагать, зачем он в китайском платье? — боится своих, прячется? не думаю: тогда бы он боялся
носить и
крест.
Человек, от которого зависело смягчение участи заключенных в Петербурге, был увешанный орденами, которые он не
носил, за исключением белого
креста в петличке, заслуженный, но выживший из ума, как говорили про него, старый генерал из немецких баронов.
— Сатана, изыди, сатана, изыди! — повторял он с каждым
крестом. — Извергая извергну! — возопил он опять. Был он в своей грубой рясе, подпоясанной вервием. Из-под посконной рубахи выглядывала обнаженная грудь его, обросшая седыми волосами. Ноги же совсем были босы. Как только стал он махать руками, стали сотрясаться и звенеть жестокие вериги, которые
носил он под рясой. Отец Паисий прервал чтение, выступил вперед и стал пред ним в ожидании.