Неточные совпадения
— А то кто же? Конечно, я! — весело отвечал старик, видимо любуясь своим племянником, очень походившим на покойного любимого брата адмирала. — Третьего дня встретился с управляющим морским министерством, узнал, что «Коршун»
идет в дальний вояж [Моряки старого времени называли кругосветное путешествие дальним вояжем.], и попросил… Хоть и не люблю я за родных просить, а за тебя попросил…
Да… Спасибо министру, уважил просьбу. И ты, конечно, рад, Володя?
Топот матросских ног
да легкий шум веревок нарушали тишину работ. Изредка, впрочем, когда боцмана увлекались, с бака долетали энергические словечки, но они еще не расточались с особенной щедростью ввиду того, что все
шло хорошо.
— Известно, оставил… Но только опосля все-таки начистил матросику зубы… Знает, дьявол, что матрос не
пойдет жалиться… А все ж таки на этих анафем боцманов
да унтер-церов теперь справа есть… Опаску, значит, будут иметь…
— Молодцы, ребята! — проговорил он. — Постарались!
Идите переоденьтесь
да выпейте за меня по чарке водки.
— Ну,
идите скорее вниз… переоденьтесь
да обогрейтесь, и милости просим ко мне обедать.
—
Да матросики с «Поспешного». Глядите-ка, барин, ишь, касатки гуляют, видимо их невидимо! Ходко
идут!
«Зарядите-ка нашу пушку картечью, — а у нас, сэр, одна маленькая каронадка была, —
да скажите ребятам, чтобы на всякий случай зарядили ружья
да приготовили топоры, Дженкинс!» Дженкинс махнул головой и ушел делать распоряжения, а я
пошел в каюту и на всякий случай спрятал на грудь корабельные бумаги, положил в карман деньги и зарядил оба револьвера…
— Сгорели?..
Да, недурно, недурно,
слава богу… Надо будет по чарке дать марсовым… А как-то смотр пройдет, Степан Ильич! — с тревогой в голосе прибавил старший офицер.
— Очень даже хорошо, ваше благородие… По крайности, я вольный человек, и никто меня по здешним правам не смеет вдарить. Сам по себе господин… И зарабатываю,
слава богу! Вот за это самое занятие три доллара в день платят, а как скоплю денег, так я другим делом займусь. Очень я здесь доволен, ваше благородие; вот только по России иной раз заскучишь, так и полетел бы на родную сторону… Ну,
да что делать… Нарушил присягу, так придется в американцах оставаться…
— А я, вашескобродие, на отчаянность
пошел. Думаю: пропаду или доберусь до своих и явлюсь на корвет, чтобы не было подозрения, что я нарушил присягу и бежал… Увидал я, значит, раз, что близко судно
идет, близко так, я перекрестился
да незаметно и бултых в море… На судне, значит, увидали и подняли из воды. На счастье оно
шло сюда, и сегодня, как мы пришли, отвезли меня на корвет… Извольте допросить французов.
— Именем вашего дядюшки, открывшего этот островок в 1824 году, когда он на шлюпе «Верном»
шел из Ситаи на Сандвичевы острова… Он вам никогда об этом не говорил?
Да и я ничего не знал и только что сейчас прочел в английской лоции… Вероятно, и ваш дядюшка не знает, что его именем назван островок в английских лоциях… Напишите же вашему дядюшке об этом и скажите, что мы проходили мимо этого островка…
— Благодарю, сэр… Сигары у вас, кажется, хорошие! — проговорил он, понюхав сигару, и тотчас же закурил ее, швырнув свой окурок. — Добрая сигара! Гаванская и высшего сорта! — прибавил он, потянув носом дым. — Отчего «Нита» не выдержала?
Да опять-таки по моей самонадеянности и жадности…
Да… «Нита» была перегружена, а я жалел бросить за борт часть драгоценного груза… Все ждал до последней минуты… И когда мы побросали бочки с палубы, было поздно… Волны залили «Ниту», и она с моими долларами
пошла ко дну…
— Всего трое из двадцати пяти человек экипажа: плотник, юнга и я… Сутки держались на обломках марса-реи… Целые сутки… Не особенно приятно… Проходивший китобой заметил наши сигналы и спустил вельбот, снял нас и довез до Гонолулу. С тех пор я и застрял здесь. Ну,
да нечего жаловаться… делишки здесь
идут хорошо с тех пор, как я вздумал завести здесь первую коляску…
—
Да…
Слава богу! — радостно воскликнул и Володя.
— Ну,
да нам, братец ты мой, все равно. Вернемся в Рассею-матушку, нас в бессрочный отпустят.
Слава богу, послужили.
Долго еще смотрели моряки на этот городок. Уже корвет вышел из лагуны и, застопорив машину, оделся всеми парусами и под брамсельным ветерком, слегка накренившись,
пошел по Тихому океану, взяв курс по направлению южных островов Японии, а матросы все еще нет-нет
да и оторвутся от утренней чистки, чтобы еще раз взглянуть на приютившийся под склонами городок… Вот он уменьшается, пропадает из глаз и на горизонте только виднеется серое пятно острова.
— Да-да… хороша Гонолуль… — подтвердил и Никифоров. — И гулять в ней способно как-то…
Иди куда глаза глядят… Небось, не заблудишься… Эти самые канаки приведут тебя к пристани.
— Господь-то вот всем солнышко
посылает и всем хлебушко дает. Живи, мол, всякий человек, грейся, ешь хлеб
да помни бога, а на поверку-то, ваше благородие, совсем не по божескому распоряжению выходит…
— Вы увидите, какие здесь болота и какой климат! Лихорадки и дизентерии губительнее всяких сражений… А этого не понимают! — ворчал адмирал, не досказывая, конечно, перед юным иностранцем, кто не понимает этого. — Думают, что можно с горстью солдат завоевывать страны!
Да, только французы могут геройски переносить те лишения, какие им выпадают на долю вдали от родины.
Слава Франции для них выше всего! — неожиданно прибавил адмирал.
И Ашанину ясно представилось, сколько было ложного самолюбия и ложного стыда в его согласии —
да еще притворно-радостном — на предложение адмирала Бонара
идти в экспедицию.
—
Да и плавание наше прошло незаметно. Еще полгода, и, вероятно, «Коршун»
пошлют в Россию… Как раз через три года вернемся. Я думаю, всем хочется домой?
Слава богу, поплавал на своем веку довольно и всего на свете навидался! — философски протянул Степан Ильич и вслед за тем не без шутливой иронии прибавил: —
Да и у штурманов не осведомляются об их желаниях.
— Уверен. Корнев отходчив. До Нагасаки совсем успокоится.
Да, наконец, ведь мы и не упустили его, а лихо догнали. Выведали только, куда
идем, — вот и всего.
— Какая, однако, скотина этот Бонар! Ведь вас могли подстрелить неизвестно за что… Он не должен был приглашать… И я вас не за тем
посылал, чтобы вы рисковали своей жизнью из-за глупости этого осла… Ну,
слава богу, вы целы… Больше я вас к дуракам не
пошлю…
Да не хотите ли чего-нибудь выпить? Вы целый час читали; горло, я думаю, пересохло. Чего хотите: лимонаду, аршаду, сельтерской воды…
— Потому-то очень долгое плавание и утомляет… Ну,
да уж нам недолго ждать. Верно, скоро нас
пошлют в Россию, а пока потерпим, Владимир Николаевич! В Гонконге решится наша участь.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну,
да уж попробовать не куды
пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович.
Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь,
шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как
пойдет дело после фриштика
да бутылки толстобрюшки!
Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Частный пристав.
Да так, как вы приказывали. Квартального Пуговицына я
послал с десятскими подчищать тротуар.