Неточные совпадения
— Как хотите, — сказала Вершина и
тем же голосом, без остановки и перехода, заговорила о другом: — Черепнин мне надоедает, — сказала она и
засмеялась.
Марта
смеялась тоненьким, радостным смехом, как
смеются благонравные дети. Вершина рассказала все быстро и однообразно, словно высыпала, — как она всегда говорила, — и разом замолчала, сидела и улыбалась краем рта, и оттого все ее смуглое и сухое лицо пошло в складки, и черноватые от курева зубы слегка приоткрылись. Передонов подумал и вдруг захохотал. Он всегда не сразу отзывался на
то, что казалось ему смешным, — медленны и тупы были его восприятия.
— Наклеила новые обои, да скверно, — рассказывал он. — Не подходит кусок к куску. Вдруг в столовой над дверью совсем другой узор, вся комната разводами да цветочками, а над дверью полосками да гвоздиками. И цвет совсем не
тот. Мы было не заметили, да Фаластов пришел,
смеется. И все
смеются.
Владя побежал, и слышно было, как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что
те ушли, — а
то, пожалуй, опять бы
засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что
смеялись не над ним, но в нем осталась досада, — так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
В этот же вечер Передонов поспешно обошел всех сослуживцев, от инспектора до помощников классных наставников, и всем рассказывал, что Пыльников — переодетая барышня. Все
смеялись и не верили, но многие, когда он уходил, впадали в сомнение. Учительские жены, так
те почти все поверили сразу.
А на уроках у Передонова в последнее время действительно много
смеялись, — и не потому, чтобы это ему нравилось. Напротив, детский смех раздражал Передонова. Но он не мог удержаться, чтобы не говорить чего-нибудь лишнего, непристойного:
то расскажет глупый анекдот,
то примется дразнить кого-нибудь посмирнее. Всегда в классе находилось несколько таких, которые рады были случаю произвести беспорядок, — и при каждой выходке Передонова подымали неистовый хохот.
Саша покраснел, неловко поклонился. Коковкина назвала его гостье. Людмила уселась за стол и принялась оживленно рассказывать новости. Горожане любили принимать ее за
то, что она все знала и умела рассказывать мило и скромно. Коковкина, домоседка, была ей непритворно рада и радушно угощала. Людмила весело болтала,
смеялась вскакивала с места передразнить кого-нибудь, задевала Сашу. Она сказала...
— Не
смейся, пострел, — сказала Людмила, взяла его за другое ухо и продолжала: — сладкая амброзия, и над нею гудят пчелы, это — его радость. И еще он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчел, а для
того, о ком мечтают, и это — его желание, — цветок и золотое солнце над ним. И третий его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для
того, кто любит, и это — его любовь, — бедный цветок и полдневный тяжелый зной. Пчела, солнце, зной, — понимаешь, мой светик?
Передонову было досадно, что здесь
смеются: мальчишку пороть надо, а он сестру забавляет вместо
того, чтобы каяться да плакать.
Сели обедать. Володин был весел, болтал и
смеялся. Смех его звучал для Передонова как блеянье
того барана на улице.
И прочие мужчины просили Варвару и Грушину рассказать сны. Но
те переглядывались, погано
смеялись и не рассказывали.
И вот живет она, ему на страх и на погибель, волшебная, многовидная, следит за ним, обманывает,
смеется:
то по полу катается,
то прикинется тряпкою, лентою, веткою, флагом, тучкою, собачкою, столбом пыли на улице, и везде ползет и бежит за Передоновым, — измаяла, истомила его зыбкою своею пляскою.
Какими-то ужасно нелепыми показались Екатерине Ивановне все
те предположения, которые она читала и слушала о Саше, и, наоборот, такими правдоподобными представлялись ей Сашины объяснения о
том, что он делал у девиц Рутиловых: читали, разговаривали, шутили,
смеялись, играли, хотели домашний спектакль устроить, да Ольга Васильевна не позволила.
Неточные совпадения
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые //
Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — // Так
тем и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам //
Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
У
той сапожной лавочки // Опять
смеются странники:
— Я
смеюсь, — сказала она, — как
смеешься, когда увидишь очень похожий портрет.
То, что вы сказали, совершенно характеризует французское искусство теперь, и живопись и даже литературу: Zola, Daudet. Но, может быть, это всегда так бывает, что строят свои conceptions [концепции] из выдуманных, условных фигур, а потом — все combinaisons [комбинации] сделаны, выдуманные фигуры надоели, и начинают придумывать более натуральные, справедливые фигуры.
Когда Вронский опять навел в
ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно
смеется и беспрестанно оглядывается на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не видит и, очевидно, не хочет видеть
того, что происходит в соседней ложе. На лице Яшвина было
то выражение, которое бывало на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился на
ту же соседнюю ложу.
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай делают, как им, вам
то есть, угодно, — сказал он,
смеясь только глазами, и, положив руки в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.