Неточные совпадения
Хотя часы служили ему давно, но он и теперь, как всегда при людях, с удовольствием глянул
на их большие золотые крышки. Было без двадцати минут двенадцать. Передонов решил, что можно побыть немного. Угрюмо шел он за
Вершиною по дорожкам, мимо опустелых кустов черной и красной смородины, малины, крыжовника.
Марта набивала папиросы для
Вершиной. Она нетерпеливо хотела, чтобы Передонов посмотрел
на нее и пришел в восхищение. Это желание выдавало себя
на ее простодушном лице выражением беспокойной приветливости. Впрочем, оно вытекало не из того, чтобы Марта была влюблена в Передонова:
Вершина желала пристроить ее, семья была большая, — и Марте хотелось угодить
Вершиной, у которой она жила несколько месяцев, со дня похорон старика-мужа
Вершиной, — угодить за себя и за брата-гимназиста, который тоже гостил здесь.
Вершина посмотрела
на Марту. Марта налила стакан, подвинула его Передонову, и при этом
на ее лице играла странная улыбка, не то испуганная, не то радостная.
Вершина сказала быстро, точно просыпала слова...
— Вчера у окна подсматривал, — рассказывала
Вершина. — Забрался в сад, когда мы ужинали. Кадка под окном стояла, мы подставили под дождь, — целая натекла. Покрыта была доской, воды не видно, он влез
на кадку да и смотрит в окно. А у нас лампа горит, — он нас видит, а мы его не видим. Вдруг слышим шум. Испугались сначала, выбегаем. А это он провалился в воду. Однако вылез до нас, убежал весь мокрый, — по дорожке так мокрый след. Да мы и по спине узнали.
Марта смеялась тоненьким, радостным смехом, как смеются благонравные дети.
Вершина рассказала все быстро и однообразно, словно высыпала, — как она всегда говорила, — и разом замолчала, сидела и улыбалась краем рта, и оттого все ее смуглое и сухое лицо пошло в складки, и черноватые от курева зубы слегка приоткрылись. Передонов подумал и вдруг захохотал. Он всегда не сразу отзывался
на то, что казалось ему смешным, — медленны и тупы были его восприятия.
Вершина бросила быстрый взгляд
на Марту. Та слегка покраснела, с пугливым ожиданием посмотрела
на Передонова и сейчас же опять отвела глаза в сад.
— Ну, хозяйка дерзкая оттого, что ваша… сестрица уж слишком пылкая особа, — сказала
Вершина с легкою заминкою
на слове «сестрица».
Передонов нахмурился и тупо глядел перед собою полусонными глазами.
Вершина заговорила о другом. Передонов вытащил из кармана карамельку, очистил ее от бумажки и принялся жевать. Случайно взглянул он
на Марту и подумал, что она завидует и что ей тоже хочется карамельки.
— На-те, — сказал он и протянул леденцы сначала
Вершиной, потом Марте, — хорошие бомбошки, дорогие, тридцать копеек за фунт плачены.
Остальное пиво было вылито в стакан Передонову.
Вершина глянула
на Марту.
Марта шопотом заговорила с братом. Оба они смеялись. Передонов подозрительно посматривал
на них. Когда при нем смеялись и он не знал, о чем, он всегда предполагал, что это над ним смеются.
Вершина забеспокоилась. Уже она хотела окликнуть Марту. Но сам Передонов спросил злым голосом...
Владя побежал, и слышно было, как песок шуршит под его ногами.
Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок
на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что те ушли, — а то, пожалуй, опять бы засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, — так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
— Уж слишком вы полагаетесь
на слова вашей сестрицы, — злорадно говорила
Вершина. — Ну, а скажите, она много старше вас? Лет
на пятнадцать? Или больше? Ведь ей под пятьдесят?
Передонов самодовольно оглядывал себя. Но не было улыбки
на его румяном лице, и казалось, что он обижен тем, что не все его понимают, как
Вершина. А
Вершина продолжала...
На улице встретил он Преполовенскую: проводив Варвару, она шла к своей приятельнице
Вершиной рассказать по секрету об этом приключении.
— Разместитесь удобно, — уверяла
Вершина, — вы с Мартой
на заднем сиденье, а Владя с Игнатием
на переднем. Вот посмотрите, и тележка
на дворе.
И
Вершина высыпала
на Владю не мало укоризненных слов, дымя папироскою и криво улыбаясь, как она всегда улыбалась, о чем бы ни шла речь.
Вершина недоверчиво посмотрела
на письмо, быстро несколько раз пыхнула
на него табачным дымом, криво усмехнулась и спросила тихо и быстро...
Передонов жестоко досадовал. Напрасно
Вершина звала его зайти в сад, напрасно обещала погадать
на картах, — Передонов ушел.
Попрежнему ворожащими зовами заманивала его
Вершина, попрежнему Рутилов выхвалял сестер. Дома Варвара уговаривала его скорее венчаться, — но никакого решения не принимал он. «Конечно, — думал он иногда, — жениться бы
на Варваре всего выгоднее, — ну, а вдруг княгиня обманет? В городе станут смеяться», — думал он, и это останавливало его.
Молоденький чиновник Черепнин, тот самый, о котором рассказывала
Вершина, что он подсматривал в окно, начал было, когда
Вершина овдовела, ухаживать за нею.
Вершина не прочь была бы выйти замуж второй раз, но Черепнин казался ей слишком ничтожным. Черепнин озлобился. Он с радостью поддался
на уговоры Володина вымазать дегтем ворота у
Вершиной.
Если бы кто-нибудь в доме
Вершиной открыл окно после полуночи, то он услышал бы
на улице легкий шорох босых ног
на мостках, тихий шопот, еще какие-то мягкие звуки, похожие
на то, словно обметали забор; потом легкое звяканье, быстрый топот тех же ног, все быстрее и быстрее, далекий хохот, тревожный лай собак.
Передонов, отправляясь
на биллиард, зашел к
Вершиной. Было пасмурно.
Вершина и Марта сидели в гостиной.
Марта покраснела.
Вершина торопливо рассказала, как они встали и увидели, что
на их забор смеются, и как Марья отмывала забор. Передонов сказал...
Вершина в недоумении смотрела
на Передонова.
— Я этого Черепнину так не спущу, — говорила
Вершина, — я
на него в суд подам.
Вершина криво улыбалась и усаживала Передонова к столу.
На круглом преддиванном столе тесно стояли стаканы и чашки с чаем, ром, варенье из куманики, серебряная сквозная, крытая вязаною салфеточкою корзинка с сладкими булками и домашними миндальными пряничками.
От стакана Мурина сильно пахло ромом, а Виткевич положил себе
на стеклянное блюдечко в виде раковины много варенья. Марта с видимым удовольствием ела маленькими кусочками сладкую булку.
Вершина угощала и Передонова, — он отказался от чая.
А
Вершина, точно, ухаживала за Муриным. Видя, что
на Передонова мало надежды, она подыскивала Марте и других женихов. Теперь она приманивала Мурина. Полуодичавший в гоньбе за трудно дававшимися барышами помещик охотно шел
на приманку: Марта ему нравилась.
Марта побежала из комнаты.
Вершина даже не посмотрела за нею: она привыкла принимать спокойно Мартины угождения, как нечто должное. Она сидела покойно и глубоко
на диване, пускала синие дымные клубы и сравнивала мужчин, которые разговаривали: Передонов — сердито и вяло, Мурин — весело и оживленно.
Виткевич захохотал, а остальные сделали вид, что не слышали.
Вершина начала было рассказывать свой сон, — Передонов не дослушал и стал прощаться. Мурин пригласил его к себе
на вечер.
Из Летнего сада Передонов стремительно пошел к
Вершиной. Он шел быстро и ровно, однообразно махал руками, бормотал что-то;
на лице его, казалось, не было никакого выражения, — как у заведенной куклы, было оно неподвижно, — и только какой-то жадный огонь мертво мерцал в глазах.
Совесть ли,
Вершина ли сидела против нее и говорила что-то скоро и отчетливо, но непонятно, и курила чем-то чужепахучим, решительная, тихая, требующая, чтобы все было, как она хочет. Марта хотела посмотреть прямо в глаза этой докучной посетительнице, но почему-то не могла, — та странно улыбалась, ворчала, и глаза ее убегали куда-то и останавливались
на далеких, неведомых предметах,
на которые Марте страшно было глядеть…
Марта не поняла его каламбура, но улыбалась, догадываясь по улыбке
на губах у
Вершиной, что говорится что-то, что надо принимать за смешное.
Вершина послала Марту за папиросами, и Марта радостно выбежала из беседки.
На песчаных дорожках, пестревших увядшими листьями, ей стало свободно и легко. Она встретила около дома босого Владю, и ей стало еще веселее и радостнее.
Вершина вдруг метнулась к Марте, ударила ее по щеке своею маленькою сухою ручкой и крикнула: —
На колени, негодяйка.
Марта, тихо всхлипывая, встала
на колени и сказала: — Простите Н. А. — Целый день продержу
на коленях, — кричала
Вершина, — да платье тереть не изволь, оно деньги плачено,
на голые колени стань, платье подыми, а ноги разуй, — не велика барыня.
Вершина ходила мимо тихо стоящей
на коленях Марты и чувствовала жалость к ней и обиду
на то, что она хочет выйти за Мурина.
А теперь — теперь
Вершина понимала, что Мурин будет настаивать
на том, чтобы Марта вышла за него, и мешать этому
Вершина не хотела: какая-то словно материнская жалость и нежность к этой девушке овладевала ею, и она думала, что принесет себя в жертву и уступит Марте Мурина.
Вершиной тем-то особенно и нравились Марта и Владя, что им можно было приказывать, ворчать
на них, иногда наказать их.
Вершина любила власть, и ей очень льстило, когда провинившаяся в чем-нибудь Марта по ее приказанию беспрекословно становилась
на колени.
Под одной березой
Вершина остановилась и с усмешкой глянула
на Марту.
Марта принялась рвать ветки, выбирая подлиннее и покрепче, и обрывала с них листья, а
Вершина с усмешкой смотрела
на нее.
Но, придя домой,
Вершина передумала: она села в кухне
на стул.
На третий день встала, с трудом поклонилась в ноги
Вершиной и, поднимаясь, застонала и заплакала.
Передонов вышел от
Вершиной и задумал закурить. Он внезапно увидел городового, — тот стоял себе
на углу и лущил подсолнечниковые семечки. Передонов почувствовал тоску «Опять соглядатай, — подумал он, — так и смотрят, к чему бы придраться».
—
Вершина ей новое сошьет, — с завистливою злостью сказала Варвара. — К свадьбе все приданое сделает. Красавица, инда лошади жахаются, — проворчала она тихо и злорадно посмотрела
на Мурина.
Городские дамы начали отдавать Варваре визиты. Некоторые с радостным любопытством поспешили уже
на второй,
на третий день посмотреть, какова-то Варвара дома. Другие промедлили неделю и больше. А иные и вовсе не пришли, — не была, например,
Вершина.
Передонов решил защищаться. Он каждый день составлял по доносу
на своих врагов:
Вершину, Рутиловых, Володина, сослуживцев, которые, казалось ему, метили
на то же самое место. По вечерам он относил эти доносы к Рубовскому.
— Я хочу открыть вам правду, — бормотала
Вершина, быстро взглядывая
на Передонова и опять отводя в сторону черные глаза.