Неточные совпадения
— Вот тебе на! Прошлое, что ли, вспомнил! Так я, мой друг, давно уж все забыла. Ведь ты мой муж; чай,
в церкви обвенчаны… Был ты виноват передо мною, крепко виноват — это точно; но
в последнее время, слава
Богу,
жили мы мирнехонько… Ни ты меня, ни я тебя… Не я ли тебе Овсецово заложить позволила… а? забыл? И вперед так будет. Коли какая случится нужда — прикажу, и будет исполнено. Ну-ка, ну-ка, думай скорее!
— Не знаю, где и спать-то его положить, — молвила она наконец, — и не придумаю! Ежели внизу, где прежде шорник Степан
жил, так там с самой осени не топлено. Ну, ин ведите его к Василисе
в застольную. Не велика фря, ночь и на лавке проспит. Полушубок у него есть, чтоб накрыться, а войлок и подушчонку, из стареньких, отсюда дайте. Да уж не курит ли он, спаси
бог! чтоб и не думал!
— Ну, Федотушка, покуда прощай! никто как
Бог! — говорила матушка, подходя к Федоту, — а я за тебя
в воскресенье твоему ангелу свечку поставлю! Еще так-то с тобой
поживем, что любо!
— С
Богом. А на бумагу так и отвечай: никакого, мол, духу у нас
в уезде нет и не бывало.
Живем тихо, французу не подражаем… А насчет долга не опасайся: деньги твои у меня словно
в ломбарте лежат. Ступай.
— Положение среднее. Жалованье маленькое, за битую посуду больше заплатишь. Пурбуарами
живем. Дай
Бог здоровья, русские господа не забывают. Только раз одна русская дама,
в Эмсе, повадилась ко мне
в отделение утром кофе пить, а тринкгельду [на чай (от нем. Trinkgeld).] два пфеннига дает. Я было ей назад: возьмите, мол, на бедность себе! — так хозяину, шельма, нажаловалась. Чуть было меня не выгнали.
Жить потихоньку было бы можно, но
Бог наградил их семьею
в двенадцать человек детей, из которых только двое мальчиков, а остальные — девочки.
— Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна,
живет с срамной матерью да хиреет. Посмотри, на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все на грудь жалуется. Боюсь я, что и у ней та же болезнь, что у покойного отца. У
Бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и дочку к себе возьмет.
Живи, скажет, подлая, одна
в кромешном аду!
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по
жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Потупился, задумался, //
В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать на
Бога грех, // Несу мой крест с терпением, //
Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «Начинай!»
«Я, воспитанный
в понятии
Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я
живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я иду к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их детские шалости, я чувствую, что мои детские попытки с жиру беситься не зачитываются мне».
«Не для нужд своих
жить, а для
Бога. Для какого
Бога? И что можно сказать бессмысленнее того, что он сказал? Он сказал, что не надо
жить для своих нужд, то есть что не надо
жить для того, что мы понимаем, к чему нас влечет, чего нам хочется, а надо
жить для чего-то непонятного, для
Бога, которого никто ни понять, ни определить не может. И что же? Я не понял этих бессмысленных слов Федора? А поняв, усумнился
в их справедливости? нашел их глупыми, неясными, неточными?».
— Мне совестно наложить на вас такую неприятную комиссию, потому что одно изъяснение с таким человеком для меня уже неприятная комиссия. Надобно вам сказать, что он из простых, мелкопоместных дворян нашей губернии, выслужился
в Петербурге, вышел кое-как
в люди, женившись там на чьей-то побочной дочери, и заважничал. Задает здесь тоны. Да у нас
в губернии, слава
богу, народ
живет не глупый: мода нам не указ, а Петербург — не церковь.