Неточные совпадения
Что касается до нас, то мы знакомились с природою случайно и урывками — только во время переездов на долгих в Москву или из одного имения в
другое. Остальное время все кругом нас было темно и безмолвно. Ни о какой охоте никто и понятия не имел, даже ружья, кажется, в целом доме не было.
Раза два-три в год матушка позволяла себе нечто вроде partie de plaisir [пикник (фр.).] и отправлялась всей семьей в лес по грибы или в соседнюю деревню, где был большой пруд, и происходила ловля карасей.
Анна Павловна и Василий Порфирыч остаются с глазу на глаз. Он медленно проглатывает малинку за малинкой и приговаривает: «Новая новинка — в первый
раз в нынешнем году! раненько поспела!» Потом так же медленно берется за персик, вырезывает загнивший бок и, разрезав остальное на четыре части, не торопясь, кушает их одну за
другой, приговаривая: «Вот хоть и подгнил маленько, а сколько еще хорошего места осталось!»
На
другой день, ранним утром, началась казнь. На дворе стояла уже глубокая осень, и Улиту, почти окостеневшую от ночи, проведенной в «холодной», поставили перед крыльцом, на одном из приступков которого сидел барин, на этот
раз еще трезвый, и курил трубку. В виду крыльца, на мокрой траве, была разостлана рогожа.
«Чем лучше быть: генералом или архиереем?» — мелькало у меня в голове; но вопрос этот уже бесчисленное множество
раз разрешался мною то в том, то в
другом смысле, а потом и он перестал интересовать.
— Что ж так-то сидеть! Я всю дорогу шел, работал. День или два идешь, а потом остановишься, спросишь, нет ли работы где. Где попашешь, где покосишь, пожнешь. С недельку на одном месте поработаешь, меня в это время кормят и на дорогу хлебца дадут, а иной
раз и гривенничек. И опять в два-три дня я свободно верст пятьдесят уйду. Да я, тетенька, и
другую работу делать могу: и лапоть сплету, и игрушку для детей из дерева вырежу, и на охоту схожу, дичинки добуду.
Посад стоял как
раз на половине дороги, и матушка всегда оставалась там дольше, нежели на
других привалах.
Не дивитеся,
друзья,
Что не
разМежду вас
На пиру веселом я
Призадумывался…
— А однажды вот какое истинное происшествие со мной было. Зазвал меня один купец вместе купаться, да и заставил нырять. Вцепился в меня посередь реки, взял за волосы, да и пригибает.
Раз окунул,
другой, третий… у меня даже зеленые круги в глазах пошли… Спасибо, однако, синюю бумажку потом выкинул!
Или ее, за добра ума, теперь же в Малиновец увезти? — вдруг возникает вопрос, но на первый
раз он не задерживается в мозгу и уступает место
другим предположениям.
«Христос-то батюшка, — говорит, — что сказал? ежели тебя в ланиту ударят, — подставь
другую!» Не вытерпел я, вошел да как гаркну: вот я тебя
разом, шельмец, по обеим ланитам вздую, чтоб ты уже и не подставлял!..
Она была новоторжская мещанка и добровольно закрепостилась. Живописец Павел (мой первый учитель грамоте), скитаясь по оброку, между прочим, работал в Торжке, где и заприметил Маврушку. Они полюбили
друг друга, и матушка, почти никогда не допускавшая браков между дворовыми, на этот
раз охотно дала разрешение, потому что Павел приводил в дом лишнюю рабу.
Прошел, значит, мимо ее квартиры
раз, прошел
другой, третий — хожу да посвистываю.
Обедать приходится сам-друг; но на этот
раз Федор Васильич даже доволен, что нет посторонних: надо об «деле» с женой переговорить. Начинается сцена обольщения. К удовольствию Струнникова, Александра Гавриловна даже не задумывается.
Ну,
раз сказал,
другой сказал — можно бы и остепениться, а он куда тебе! заладил одно, да и кричит во всеуслышание, не переставаючи: — Содрали!
Жар помаленьку спадает; косцы в виду барского посула удваивают усилия, а около шести часов и бабы начинают сгребать сено в копнушки. Еще немного, и весь луг усеется с одной стороны валами, с
другой небольшими копнами. Пустотелов уселся на старом месте и на этот
раз позволяет себе настоящим образом вздремнуть; но около семи часов его будит голос...
Будут деньги, будут. В конце октября санный путь уж установился, и Арсений Потапыч то и дело посматривает на дорогу, ведущую к городу. Наконец приезжают один за
другим прасолы, но цены пока дают невеселые. За четверть ржи двенадцать рублей, за четверть овса — восемь рублей ассигнациями. На первый
раз, впрочем, образцовый хозяин решается продешевить, лишь бы дыры заткнуть. Продал четвертей по пятидесяти ржи и овса, да маслица, да яиц — вот он и с деньгами.
Да, она развилась. Все данные ей природой способности раскрылись вполне, и ничего
другого ждать было нечего. Но как быстро все объяснилось! как жестока судьба, которая
разом сняла покровы с его дорогих заблуждений, не давши ему даже возможности вдоволь налюбоваться ими! Ему и укрыться некуда. Везде, в самом отдаленном уголку дома, его настигнет нахальный смех панов Туровского, Бандуровского и Мазуровского.
— Да вот, как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что должно или не должно. Вот мужики тоже, посмотрю на них
другой раз: как хороший мужик, так хватает земли нанять сколько может. Какая ни будь плохая земля, всё пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.