Неточные совпадения
Канут ли эти мелочи
в вечность бесследно или будут иметь какие-нибудь последствия? — не знаю. Одно могу сказать с некоторою достоверностью, что есть мелочи, которые, подобно снежному шару, чем дальше катятся,
тем больше нарастают и наконец образуют из себя глыбу.
С
тех пор, несмотря на неоднократно возобновляемые объявления, вопрос об уроке словно
в воду
канул. Не отыскивалось желающих окунуться
в силоамскую купель просвещения — и только. Деньги, привезенные из дому, таяли-таяли и наконец растаяли…
Неточные совпадения
«Позволено ли нам, бедным жителям земли, быть так дерзкими, чтобы спросить вас, о чем мечтаете?» — «Где находятся
те счастливые места,
в которых порхает мысль ваша?» — «Можно ли знать имя
той, которая погрузила вас
в эту сладкую долину задумчивости?» Но он отвечал на все решительным невниманием, и приятные фразы
канули, как
в воду.
«И
в третий день брак бысть
в Кане Галилейстей, — читал отец Паисий, — и бе мати Иисусова
ту. Зван же бысть Иисус и ученици его на брак».
Да, к нему, к нему подошел он, сухенький старичок, с мелкими морщинками на лице, радостный и тихо смеющийся. Гроба уж нет, и он
в той же одежде, как и вчера сидел с ними, когда собрались к нему гости. Лицо все открытое, глаза сияют. Как же это, он, стало быть, тоже на пире, тоже званный на брак
в Кане Галилейской…
Рассказывали, что молодая супруга выказала при
том несравненно более благородства и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом, все ее денежки, до двадцати пяти тысяч, только что она их получила, так что тысячки эти с
тех пор решительно как бы
канули для нее
в воду.
«Ах да, я тут пропустил, а не хотел пропускать, я это место люблю: это
Кана Галилейская, первое чудо… Ах, это чудо, ах, это милое чудо! Не горе, а радость людскую посетил Христос,
в первый раз сотворяя чудо, радости людской помог… „Кто любит людей,
тот и радость их любит…“ Это повторял покойник поминутно, это одна из главнейших мыслей его была… Без радости жить нельзя, говорит Митя… Да, Митя… Все, что истинно и прекрасно, всегда полно всепрощения — это опять-таки он говорил…»