Около обиженного мальчика хлопотала какая-то женщина, в головке и одетая попроще других дам. По всем вероятиям, это
была мать Оськи, потому что она не столько ублажала его, сколько старалась прекратить его всхлипыванья новыми толчками. Очевидно, она хотела этим угодить хозяевам, которые отнюдь не желали, чтоб Оська обижался невинными проказами их остроумных деточек. Обидчик между тем, пользуясь безнаказанностию, прохаживался по зале, гордо посматривая на всех.
Неточные совпадения
— А я, ваше благородие, с малолетствия по своей охоте суету мирскую оставил и странником нарекаюсь; отец у меня царь небесный,
мать — сыра земля; скитался я в лесах дремучих со зверьми дикиими, в пустынях жил со львы лютыими; слеп
был и прозрел, нем — и возглаголал. А более ничего вашему благородию объяснить не могу, по той причине, что сам об себе сведений никаких не имею.
Рыбушкин. Цыц, Машка! я тебе говорю цыц! Я тебя знаю, я тебя вот как знаю… вся ты в
мать, в Палашку, чтоб ей пусто
было! заела она меня, ведьма!.. Ты небось думаешь, что ты моя дочь! нет, ты не моя дочь; я коллежский регистратор, а ты титулярного советника дочь… Вот мне его и жалко; я ему это и говорю… что не бери ты ее, Сашка, потому она как
есть всем естеством страмная, вся в Палагею… в ту… А ты, Машка, горло-то не дери, а не то вот с места не сойти — убью; как муху, как моль убью…
Надо вам сказать, что состояние у меня
было небольшое; отец и
мать мои, бесспорно,
были благородного звания, но при настоящем развитии цивилизации, при колоссальности нашего кругозора, это благородство, можно сказать, только путает.
Пошли наши по домам; стал и я собираться. Собираюсь, да и думаю:"Господи! что, если летошняя дурость опять ко мне пристанет?"И тут же дал себе зарок, коли
будет надо мной такая пагуба — идти в леса к старцам душу спасать. Я
было и зимой об этом подумывал, да все отца-матери будто жалко.
Стал я говорить про это
матери, так и то все прахом пошло:"Что ж, говорит, разве старцы люди простые? от них, окромя благодати, ничего и быть-то не может".
Встретила меня сама
мать игуменья, встретила с честью, под образа посадила:"Побеседуем", — говорит. Женщина она
была из себя высокая, сановитая и взгляд имела суровый: что мудреного, что она мужикам за генеральскую дочь почудилась? Начал я с ней говорить, что не дело она заводит, стал Асафа-старика поминать. Только слушала она меня, слушала, дала все выговорить, да словно головой потом покачала.
— Для-че не весело! Ужо Николка «пустынюшку»
споет: больно эта песня хороша, даже
мать Наталья из кельи к нам ее слушать выходит. Только вот кака с нами напасть случилась: имен своих вспомнить не можем. Больно уж мудрено нас игуменья прозвала: одну Синефой, другую — Полинарией — и не сообразишь.
Только смею доложить, что если эти скиты не
будут опять в скором времени сформированы, так можно поручиться, что и весь этот край разврата не минует, по той причине, что эти «
матери» по всем деревням, можно сказать, как вороны разлетелись и всюду падаль клюют-с.
— Уж и триста! вот
мать Магдалина (Мавра Кузьмовна) по двугривенничку выдавать
будет.
— А вы еще ладите, чтоб
быть здесь архиерею, — сказала Кузьмовна, —
мать Варсонофия! своди-тко молодца-то в светелку, а мы здесь втроем по душе потолкуем.
Был у нас, сударь, исправник — молодая я еще в ту пору
была — Петром Михайлычем прозывался, так это точно что озорник
был; приедет, бывало, в скит-от в карандасе, пьяной-распьяной:"Ну, говорят,
мать Лександра (игуменья наша
была), собирай, говорит, девок поедрёнее, я, говорит, кататься желаю".
Или вот придет в келью к
матери игуменье, напьется пьян, да и заставит девок плясать да песни
петь… ну, и пляшут, — не что станешь делать-то!
— Дай бог ей здоровья, сама меня еще при жизни назначила, а другие
матери тоже попротивиться этому не захотели: так я и оставалась до самого конца, то
есть до разоренья… только плохое, сударь,
было мое настоятельство…
— Жила я таким родом до шестнадцати годков. Родитель наш и прежде каждый год с ярмонки в скиты езживал, так у него завсегда с
матерями дружба велась. Только по один год приезжает он из скитов уж не один, а с Манефой Ивановной — она будто заместо экономки к нам в дом взята
была. Какая она уж экономка
была, этого я доложить вашему благородию не умею…
Софья Андреева (эта восемнадцатилетняя дворовая, то
есть мать моя) была круглою сиротою уже несколько лет; покойный же отец ее, чрезвычайно уважавший Макара Долгорукого и ему чем-то обязанный, тоже дворовый, шесть лет перед тем, помирая, на одре смерти, говорят даже, за четверть часа до последнего издыхания, так что за нужду можно бы было принять и за бред, если бы он и без того не был неправоспособен, как крепостной, подозвав Макара Долгорукого, при всей дворне и при присутствовавшем священнике, завещал ему вслух и настоятельно, указывая на дочь: «Взрасти и возьми за себя».
Неточные совпадения
Городничий. Куда! куда!.. Рехнулась, матушка! Не извольте гневаться, ваше превосходительство: она немного с придурью, такова же
была и
мать ее.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе
есть примеры другие — перед тобою
мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не
поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // —
Будь жалостлив,
будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я
мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
Хвалилась
мать — // Сынка спасла… // Знать, солона // Слеза
была!..
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит,
поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…