Он видел, что много тут
было легкомысленного и смешного; но он видел и признавал несомненный, всё разраставшийся
энтузиазм, соединивший в одно все классы общества, которому нельзя
было не сочувствовать.
Ушли все на минуту, мы с нею как
есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она
будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками
энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
Катерина Васильевна
была очень одушевлена. Грусти — никаких следов; задумчивость заменилась восторгом. Она с
энтузиазмом рассказывала Бьюмонту, — а ведь уж рассказывала отцу, но от одного раза не унялась, о том, что видела поутру, и не
было конца ее рассказу; да, теперь ее сердце
было полно: живое дело найдено! Бьюмонт слушал внимательно; но разве можно слушать так? и она чуть не с гневом сказала: