Неточные совпадения
Миропа Дмитриевна непременно ожидала, что Рыжовы примут ее приветливо и даже
с уважением, но, к
удивлению своему, она совершенно этого не встретила, и началось
с того, что к ней вышла одна только старуха-адмиральша
с лицом каким-то строгим и
печальным и объявила, что у нее больна дочь и что поэтому они ни
с кем из знакомых своих видаться не будут.
— Мать мою взорвала такая иезуитская двуличность; она забыла предостережение Бениса и весьма горячо и неосторожно высказала свое
удивление, «что г. Камашев хвалит ее сына, тогда как
с самого его вступления он постоянно преследовал бедного мальчика всякими пустыми придирками, незаслуженными выговорами и насмешками, надавал ему разных обидных прозвищ: плаксы, матушкина сынка и проч., которые, разумеется, повторялись всеми учениками; что такое несправедливое гонение г. главного надзирателя было единственною причиною, почему обыкновенная тоска дитяти, разлученного
с семейством, превратилась в болезнь, которая угрожает
печальными последствиями; что она признает г. главного надзирателя личным своим врагом, который присвоивает себе власть, ему не принадлежащую, который хотел выгнать ее из больницы, несмотря на позволение директора, и что г. Камашев, как человек пристрастный, не может быть судьей в этом деле».
Но все та же фантазия подхватила на своем игривом полете и старушку, и любопытных прохожих, и смеющуюся девочку, и мужичков, которые тут же вечеряют на своих барках, запрудивших Фонтанку (положим, в это время по ней проходил наш герой), заткала шаловливо всех и все в свою канву, как мух в паутину, и
с новым приобретением чудак уже вошел к себе в отрадную норку, уже сел за обед, уже давно отобедал и очнулся только тогда, когда задумчивая и вечно
печальная Матрена, которая ему прислуживает, уже все прибрала со стола и подала ему трубку, очнулся и
с удивлением вспомнил, что он уже совсем пообедал, решительно проглядев, как это сделалось.
При звуке его сухого голоса она,
с удивлением, взглянула в лицо ему и стала молча, внимательно слушать его суровые, почти карающие слова. Он доказывал ей, как развращает ум эта, излюбленная ею, литература, искажающая действительность, чуждая облагораживающих идей, равнодушная к
печальной правде жизни, к желаниям и мукам людей. Голос его резко звучал в тишине леса, и часто в придорожных ветвях раздавался тревожный шорох — кто-то прятался там.
Ему живо вспомнились теперь два первые вечера, которые он провел
с музыкантом, вспомнились последние
печальные дни, которые по его вине провел здесь Альберт, и главное, он вспомнил то сладкое смешанное чувство
удивления, любви и сострадания, которое возбудил в нем
с первого взгляда этот странный человек, и ему стало жалко его.