Переваливаясь, отправляется он на сенник и на этот раз, так как желудок у него обременен, засыпает богатырским сном. В пять часов он опять уже на ногах. Видя, что
лошади стоят у пустых яслей и чешутся мордами об края их, он начинает будить ямщика.
Неточные совпадения
— Она! именно она! И все Порфишке-кровопивцу передает! Сказывают, что у него и
лошади в хомутах целый день
стоят, на случай, ежели брат отходить начнет! И представьте, на днях она даже мебель, вещи, посуду — всё переписала: на случай, дескать, чтобы не пропало чего! Это она нас-то, нас-то воровками представить хочет!
Там, среди навозной топи,
стоял «оборотный капитал»: штук двадцать тощих коров да три
лошади.
Потужил-потужил, выругал ось, да и себя кстати ругнул, вытянул
лошадь кнутом по спине («ишь, ворона!»), однако делать что-нибудь надо — не
стоять же на одном месте до завтра!
— Нужды нет, что жили, а все-таки… Киотка-то и до сих пор в Погорелке
стоит, а чья она?
Лошадь маленькая — тоже; шкатулочка чайная… сам собственными глазами еще при папеньке в Головлеве ее видел! а вещичка-то хорошенькая!
—
Постой! дай я скажу! И всегда так бывает, друг, что Бог забывающим его напоминает об себе. И роптать мы на это не должны, а должны понимать, что это для нашей же пользы делается. Кабы мы Бога помнили, и он бы об нас не забывал. Всего бы нам подал: и ржицы, и овсеца, и картофельцу — на, кушай! И за скотинкой бы за твоей наблюл — вишь, лошадь-то у тебя! в чем только дух держится! и птице, ежели у тебя есть, и той бы настоящее направление дал!
Двор был полон всякой домашней птицы, разношерстных собак. Утром уходили в поле и возвращались к вечеру коровы и козел с двумя подругами. Несколько
лошадей стояли почти праздно в конюшнях.
Он объявил, что за полтора пиастра в сутки дает комнату со столом, то есть с завтраком, обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и пара
лошадей стоят в день два пиастра с половиной, а за полдня пиастр с четвертью; что завтракают у него в десять часов, обедают в четыре, а чай пьют и ужинают в восемь.
Неточные совпадения
— потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «
Лошадей!» И там на станциях никому не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там —
стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
Он был, как и всегда, спокоен и важен и сам держал за оба повода
лошадь,
стоя пред нею.
В бараке
стояло пять
лошадей по денникам, и Вронский знал, что тут же нынче должен быть приведен и
стоит его главный соперник, рыжий, пятивершковый Гладиатор Махотина.
Они знали, что он боялся всего, боялся ездить на фронтовой
лошади; но теперь, именно потому, что это было страшно, потому что люди ломали себе шеи и что у каждого препятствия
стояли доктор, лазаретная фура с нашитым крестом и сестрою милосердия, он решился скакать.
— Не нужно, — отвечал Англичанин. — Пожалуйста, не говорите громко.
Лошадь волнуется, — прибавил он, кивая головою на запертый денник, пред которым они
стояли и где слышалась перестановка ног по соломе.