Но, под влиянием недавней поездки в «свое место», Аннинька рассердилась. Между сестрами завязался горячий разговор, а потом произошла и размолвка. Невольно вспомнилось при этом Анниньке, как воплинский
батюшка говорил, что трудно в актерском звании «сокровище» соблюсти.
Неточные совпадения
Вот кончился и поминальный обед, во время которого Иудушка без устали
говорит с
батюшкой об добродетелях покойного и встречает со стороны
батюшки полное подтверждение этих похвал.
— Нет, а какое-нибудь средство выдумает. Он намеднись недаром с попом поговаривал: а что,
говорит,
батюшка, если бы вавилонскую башню выстроить — много на это денег потребуется?
— Как бы вам сказать,
батюшка… — задумывается Порфирий Владимирыч, — коли начать
говорить с точки зрения…
— Ну уж, ешь, ешь… Богослов! и суп, чай, давно простыл! —
говорит она и, чтобы переменить разговор, обращается к отцу благочинному: — С рожью-то,
батюшка, убрались?
Батюшка учительно взглянул на Анниньку; матушка уныло покачала головой, как бы
говоря: где уж!
— Это для свободности, — пояснил
батюшка, — а, впрочем, думается, что она неправду
говорит. Напротив, я слышал, что многие актрисы даже пенсии от казны за службу удостоиваются.
Кроме того, ему небезызвестно было, что церковная земля еще не была надлежащим образом отмежевана и что Иудушка не раз, проезжая мимо поповского луга,
говаривал: «Ах, хорош лужок!» Поэтому в светское обращение
батюшки примешивалась и немалая доля «страха иудейска», который выражался в том, что
батюшка при свиданиях с Порфирием Владимирычем старался приводить себя в светлое и радостное настроение, хотя бы и не имел повода таковое ощущать, и когда последний в разговоре позволял себе развивать некоторые ереси относительно путей провидения, предбудущей жизни и прочего, то, не одобряя их прямо, видел, однако, в них не кощунство или богохульство, но лишь свойственное дворянскому званию дерзновение ума.
Говоря это, Иудушка старался смотреть
батюшке в глаза,
батюшка тоже, с своей стороны, старался смотреть в глаза Иудушке. Но, к счастью, между ними стояла свечка, так что они могли вволю смотреть друг на друга и видеть только пламя свечи.
— Ну, вот и слава Богу! И всегда так вести себя нужно, чтобы жизнь наша, словно свеча в фонаре, вся со всех сторон видна была… И осуждать меньше будут — потому, не за что! Вот хоть бы мы: посидели,
поговорили, побеседовали — кто же может нас за это осудить? А теперь пойдем да Богу помолимся, а потом и баиньки. А завтра опять встанем… так ли,
батюшка?
— Ступай, дедушка! Ступай! — весело кричал парень. —
Батюшка говорит — можно!.. Отпустил меня… старик, говорит, хороший; можно, говорит, уважить… так и сказал… Ступай, дедушка!
— Экая досада! — вскричал Андрей Александрыч, садясь на диван в передней горнице. — А я было к нему за делом. Как-то раз
батюшка говорил мне, что у вас и домик и надворные службы обветшали, и я обещал ему сделать поправки. А теперь хочу нанимать плотников, теплицы поправить надо, застольную, а скотный двор заново поставить. Так я было и пришел с конторщиком осмотреть, какие поправки нужно сделать у вас, чтоб заодно плотников-то рядить.
Эти уже не ходили на Пасху в приходский храм, а приезжали в «свою министерскую церковь», где их с предупредительностию провожал дежурный чиновник и подавал унесенное из канцелярии мужнино кресло; дьякон подкаждал им грациозным движением щегольски рокочущего кадила с стираксой, а
батюшка говорил: «цветите и благоухайте!»
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот,
батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой
батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
— Не к тому о сем
говорю! — объяснился
батюшка, — однако и о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
— Слушаем,
батюшка Петр Петрович! —
говорили проученные глуповцы; но про себя думали:"Господи! того гляди, опять город спалит!"
— Нужды нет, что он парадов не делает да с полками на нас не ходит, —
говорили они, — зато мы при нем,
батюшке, свет у́зрили! Теперича, вышел ты за ворота: хошь — на месте сиди; хошь — куда хошь иди! А прежде сколько одних порядков было — и не приведи бог!
— Так уж прикажите,
батюшка, принять! —
говорил мужик, кланяясь.