Неточные совпадения
Ясно, что при такой обстановке совсем невозможно было бы
существовать, если б не имелось
в виду облегчительного элемента, позволяющего взглянуть на все эти ужасы глазами пьяного
человека, который готов и море переплыть, и с колокольни соскочить без всякой мысли о том, что из этого может произойти.
А между тем этот
человек существует (cogito ergo sum [мыслю — значит,
существую (лат.)]), получает жалованье, устроивает, как может, свои дела, и я даже положительно знаю, что 20-го февраля он подал голос за республиканца. И все это он делает, ни разу
в жизни не спросив себя: «Что такое государство?»
— По мнению мистиков, для уразумения бога, кроме откровения,
существует в человеке внутреннее сознание божества, которое каждый из нас может развивать в себе силою созерцательного чувствования: русские масоны по преимуществу избрали для себя путь уединения, путь жизни аскетов; но, по-моему, это — путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный; он пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое тело; тогда как есть еще гораздо большая масса людей, у которых тело могучее духа…
Против этого положения возражают многие, утверждая, что понятия и суждения
существуют в человеке при самом рождении, и что иначе он ничем бы не отличался от животных, имеющих внешние чувства, столь же совершенные, а иногда и лучшие, чем человек.
Неточные совпадения
Одет
в военного покроя сюртук, застегнутый на все пуговицы, и держит
в правой руке сочиненный Бородавкиным"Устав о неуклонном сечении", но, по-видимому, не читает его, а как бы удивляется, что могут
существовать на свете
люди, которые даже эту неуклонность считают нужным обеспечивать какими-то уставами.
Это был решительно
человек, для которого не
существовало сомнений вовсе; и сколько у них заметно было шаткости и робости
в предположениях, столько у него твердости и уверенности.
Нужно знать, что Чичиков был самый благопристойный
человек, какой когда-либо
существовал в свете.
Затем писавшая упоминала, что омочает слезами строки нежной матери, которая, протекло двадцать пять лет, как уже не
существует на свете; приглашали Чичикова
в пустыню, оставить навсегда город, где
люди в душных оградах не пользуются воздухом; окончание письма отзывалось даже решительным отчаяньем и заключалось такими стихами:
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только
в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен
человек; когда на пожарищах,
в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо
в очи, разучившись знать,
существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).