Неточные совпадения
— Это ты насчет того, что ли, что лесов-то не будет? Нет, за им без опаски насчет этого жить можно. Потому, он умный. Наш русский — купец или помещик — это так. Этому дай в руки топор, он все безо
времени сделает. Или с весны рощу валить станет, или скотину
по вырубке пустит, или под покос отдавать зачнет, — ну, и останутся на том месте одни пеньки. А Крестьян Иваныч — тот с умом. У него, смотри, какой лес на этом самом месте лет через сорок вырастет!
— Это чтобы обмануть, обвесить, утащить — на все первый сорт. И не то чтоб себе на пользу — всё в кабак! У нас в М. девятнадцать кабаков числится — какие тут прибытки на ум пойдут! Он тебя утром на базаре обманул, ан к полудню, смотришь, его самого кабатчик до нитки обобрал, а там,
по истечении
времени, гляди, и у кабатчика либо выручку украли, либо безменом
по темю — и дух вон. Так оно колесом и идет. И за дело! потому, дураков учить надо. Только вот что диво: куда деньги деваются, ни у кого их нет!
Между уездными городами Р. занимает одно из видных мест. В нем есть свой кремль, в котором когда-то ютилась митрополия; через него пролегает шоссе, которое, впрочем, в настоящее
время не играет в жизни города никакой роли; наконец,
по весне тут бывает значительная ярмарка. В двух верстах от города пролегает железная дорога и имеется станция.
На сцену выдвигаются местные вопросы: во-первых, вопрос сенной, причем предсказывается, что сено будет зимой продаваться в Москве
по рублю за пуд; во-вторых, вопрос дровяной, причем предугадывается, что в непродолжительном
времени дрова в Москве повысятся до двадцати рублей за сажень швырка.
Но не забудьте, что в настоящее
время мы все живем очень быстро и что вообще чиновничья мудрость измеряется нынче не годами, а плотностью и даже, так сказать, врожденностью консервативных убеждений, сопровождаемых готовностью,
по первому трубному звуку, устремляться куда глаза глядят.
— Тяжело, милый друг, народушке! ничем ты от этой болести не откупишься! — жаловались в то
время друг другу обыватели и,
по неопытности, один за другим прекращали свое существование.
— Все это возможно, а все-таки «странно некако». Помните, у Островского две свахи есть: сваха
по дворянству и сваха
по купечеству. Вообразите себе, что сваха
по дворянству вдруг начинает действовать, как сваха
по купечеству, — ведь зазорно? Так-то и тут. Мы привыкли представлять себе землевладельца или отдыхающим, или пьющим на лугу чай, или ловящим в пруде карасей, или проводящим
время в кругу любезных гостей — и вдруг: первая соха! Неприлично-с! Не принято-с! Возмутительно-с!
Одет он тоже не совсем обыкновенно. На нем светло-коричневый фрак с узенькими фалдочками старинного покроя, серые клетчатые штаны со штрипками и темно-малиновый кашемировый двубортный жилет. На шее волосяной галстух, местами сильно обившийся, из-под которого высовываются туго накрахмаленные заостренные воротнички, словно стрелы, врезывающиеся в его обрюзглые щеки.
По всему видно, что он постепенно донашивает гардероб, накопленный в лучшие
времена.
— Сделайте ваше одолжение! зачем же им сообщать! И без того они ко мне ненависть питают! Такую, можно сказать, мораль на меня пущают: и закладчик-то я, и монетчик-то я! Даже на каторге словно мне места нет! Два раза дело мое с господином Мосягиным поднимали! Прошлой зимой, в самое, то есть, бойкое
время, рекрутский набор был, а у меня,
по их проискам, два питейных заведения прикрыли! Бунтуют против меня — и кончено дело! Стало быть, ежели теперича им еще сказать — что же такое будет!
В прежние
времена, когда еще «свои мужички» были, родовое наше имение, Чемезово, недаром слыло золотым дном. Всего было у нас довольно: от хлеба ломились сусеки; тальками, полотнами, бараньими шкурами, сушеными грибами и другим деревенским продуктом полны были кладовые. Все это скупалось местными т — скими прасолами, которые зимою и глухою осенью усердно разъезжали
по барским усадьбам.
Длинное одноэтажное строение выходило фасадом на неоглядную базарную площадь,
по которой кружились столбы пыли в сухое летнее
время и на которой тонули в грязи мужицкие возы осенью и весною.
Но тогда было
время тугое, и, несмотря на оборотливость Дерунова, дела его развивались не особенно быстро. Он выписался из мещан в купцы, слыл за человека зажиточного, но долго и крепко держался постоялого двора и лабаза. Может быть, и скопился у него капиталец, да
по тогдашнему
времени пристроить его было некуда.
С тех пор прошло около двадцати лет. В продолжение этого
времени я вынес много всякого рода жизненных толчков, странствуя
по морю житейскому. Исколесовал от конца в конец всю Россию, перебывал во всевозможных градах и весях: и соломенных, и голодных, и холодных, но не видал ни Т***, ни родного гнезда. И вот, однако ж, судьба бросила меня и туда.
Осип Иваныч тоже встал с дивана и
по всем правилам гостеприимства взял мою руку и обеими руками крепко сжал ее. Но в то же
время он не то печально, не то укоризненно покачивал головой, как бы говоря:"Какие были родители и какие вышли дети!"
Он был охранителем его во
времена помещичьего благоденствия, и он же охранял его и теперь, когда Чемезово сделалось,
по его словам, таким местом, где,"куда ни плюнь, все на пусто попадешь".
И вот, наскучив быть столько
времени под гнетом одного и того же вопроса, я сел в одно прекрасное утро в вагон и помчался в Т***, никак не предполагая, что «конец» есть нечто сложное, требующее осмотров, покупщиков, разговоров, запрашиваний, хлопаний
по рукам и т. п.
И так далее, до тех пор, пока запас «собаченья» не истощался на
время. Тогда наступало затишье, в продолжение которого Лукьяныч пощипывал бородку, язвительно взглядывал на покупателя, а покупатель упорно смотрел в угол. Но обыкновенно Лукьяныч не выдерживал и,
по прошествии нескольких минут, с судорожным движением хватался за счеты и начинал на них выкладывать какие-то фантастические суммы.
— Да, сударь, всякому люду к нам теперь ходит множество. Ко мне — отцы, народ деловой, а к Марье Потапьевне — сынки наведываются. Да ведь и то сказать: с молодыми-то молодой поваднее, нечем со стариками. Смеху у них там… ну, а иной и глаза таращит — бабенке-то и лестно, будто как
по ней калегвардское сердце сохнет! Народ военный, свежий, саблями побрякивает — а время-то, между тем, идет да идет. Бывают и штатские, да всё такие же румяные да пшеничные — заодно я их всех «калегвардами» прозвал.
И вот, хотя отвлеченный грабеж, по-видимому, гораздо меньше режет глаза и слух, нежели грабеж, производимый в форме операции над живым материалом, но глаза Осипа Иваныча почему-то уже не смотрят так добродушно-ясно, как сматривали во
время оно, когда он в"худой одёже"за гривенник доезжал до биржи; напротив того, он старается их скосить вбок, особливо при встрече с старым знакомым.
— Я,
по крайней мере, позволяю себе думать, что если бы вы в то
время взяли направление чуть-чуть влево, то талдомцы [Талдом — тоже торговое село в Калязинском уезде. (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина.)] не успели бы прийти на помощь мятежным семендяевцам, и вы не были бы вынуждены пробивать кровавый путь, чтоб достигнуть соединения с генералом Голотыловым. Сверх того, вы успели бы обойти Никитские болота и не потопили бы в них своей артиллерии!
По этому поводу произошла баталия, во
время которой генерал напомнил Ионе, что он его"из грязи вытащил", а Иона, в свою очередь, сделал генералу циническое замечание насчет Агнушки.
Речь эта сильно пришлась
по сердцу генералу. Он даже унынье с себя сбросил и несколько дней сряду ходил
по усадьбе орлом. Стрелов в это
время осматривал земельную дачу и каждый вечер докладывал о результате осмотра.
Генерал любил батюшку; он вообще охотно разговаривал от Писания и даже хвалился начитанностью своей
по этой части. Сверх того, батюшка давал ему случай припоминать об архиереях, которых он знал во
времена своего губернаторства, и о том, как и кто из них служил заутреню в светлое Христово воскресенье.
Петенька воротился домой довольно поздно. Старый генерал ходил в это
время по зале, заложив руки за спину. На столе стоял недопитый стакан холодного чая.
Теперь у всех все купленное, и притом втридорога, потому что сделать нужные закупки оптом, в свое
время и в своем месте, нет средств, а местный торговец-монополист на всё назначает цену
по душе.
Смотришь, ан со
временем или
по судам его таскают, или он в кабаке смертную чашу пьет!
— Леску у Гололобова десятин с полсотни, должно быть, осталось — вот Хрисашка около него и похаживает. Лесок нешто, на худой конец,
по нынешнему
времени, тысяч пяток надо взять, но только Хрисашка теперича так его опутал, так опутал, что ни в жизнь ему больше двух тысяч не получить. Даже всех прочих покупателев от него отогнал!
Итак, изречение: «не пойман — не вор», как замена гражданского кодекса, и французская болезнь, как замена кодекса нравственного… ужели это и есть та таинственная подоплека, то искомое «новое слово»,
по поводу которых в свое
время было писано и читано столько умильных речей? Где же основы и краеугольные камни? Ужели они сосланы на огород и стоят там в виде пугал… для «дураков»?
Эти виды и предположения обсуждались на все лады, перемежаясь вздохами, ахами, напоминаниями о сердитых
временах и известиями о новых пожарах, происшедших в разных деревнях
по случаю Николина дня.
Две заспанные личности уныло слонялись между диванами и от
времени до
времени вопияли: «Господа! в табельку!
по маленькой!» Наконец, тут же сидели: педагог и адвокат.
Хотя мы оба путешествовали
по делам, от которых зависел только наш личный интерес, но в то же
время нас ни на минуту не покидала мысль, что, кроме личных интересов, у нашей жизни есть еще высшая цель, известная под названием"украшения столбцов".
Первая размолвка его с князем Иваном Семенычем (сначала они некоторое
время служили вместе) произошла именно
по поводу этого выражения.
Стало быть, если б его в то
время взять и согнуть в бараний рог, то хотя бы он и прекратил
по этому случаю свои заблуждения, но, с другой стороны, и полезного ничего бы не совершил!
— Прекрасно-с. Сядемте и будемте обсуждать предмет ваших желаний со всех сторон. Но прежде всего прошу вас: будемте обсуждать именно тот вопрос,
по поводу которого вы удостоили меня посещением. Остережемся от набегов в область других вопросов, ибо наше
время — не
время широких задач. Будем скромны, mesdames! He станем расплываться! Итак, вы говорите, что вам угодно посещать университетские курсы?
Мой друг дрогнул. Я очень ясно прочитал на его лице, что у него уж готов был вицмундир, чтоб ехать к князю Ивану Семенычу, что опоздай я еще минуту — и кто бы поручился за то, что могло бы произойти! Однако замешательство его было моментальное. Раскаяние мое видимо тронуло его. Он протянул мне обе руки, и мы долгое
время стояли рука в руку, чувствуя
по взаимным трепетным пожиманиям, как сильно взволнованы были наши чувства.
И вот,
по прошествии известного
времени, la licence releve la tete [своевольность снова поднимает голову (франц.)] и прямо утверждает, что «невоспрещение» равняется «дозволению».
Пашенька чувствует прилив нежности, которая постепенно переходит в восторг. Она ластится к бабеньке, целует у ней ручки и глазки, называет царицей и божественной. Марья Петровна сама растрогана; хоть и порывается она заметить,
по поводу Михея Пантелеева, что все-таки следует иногда"этим подлецам"снисходить, но заметка эта утопает в другом рассуждении, выражающемся словами:"а коли
по правде, что их, канальев, и жалеть-то!"Таким образом
время проводится незаметно до самого приезда дяденек.
— Нет, я желал бы знать, отчего вы все
время говорили по-русски, а вот как вам взошла в голову пакость, сейчас принялись за французский язык?
— Это в древности было, голубчик! Тогда действительно было так, потому что в то
время все было дешево. Вот и покойный Савва Силыч говаривал:"Древние христиане могли не жать и не сеять, а мы не можем". И батюшку, отца своего духовного, я не раз спрашивала, не грех ли я делаю, что присовокупляю, — и он тоже сказал, что
по нынешнему дорогому
времени некоторые грехи в обратном смысле понимать надо!
— И как еще тяготился-то! Очень-очень скучал! Представь только себе: в то
время вольную продажу вина вдруг открыли — всем ведь залоги понадобились! Давали под бумаги восемь и десять процентов, а
по купонам получка — само
по себе. Ты сочти: если б руки-то у него были развязаны — ведь это пятнадцать, а уж бедно-бедно тринадцать процентов на рубль он получал бы!
Наконец пришли доложить, что подано кушать. Признаюсь, проголодавшись после трехдневного поста, я был очень рад настоящим образом пообедать. За столом было довольно шумно, и дети, по-видимому, не особенно стеснялись, кроме, впрочем, Короната, который сидел, надувшись, рядом с Анной Ивановной и во все
время ни слова не вымолвил.
— Очень, очень даже выгодно. Но представь себе: именно все, как говорил покойный Савва Силыч, все так,
по его, и сбывается. Еще в то
время, как в первый раз вину волю сказали, — уж и тогда он высказался:"Курить вино — нет моего совета, а кабаки держать — можно хорошую пользу получить!"
— Вот видите: и сейчас оне это слово «так» сказали, — хихикнул он, словно у него брюшко пощекотали, — что же-с! в даме это даже очень приятно, потому дама редко когда в определенном круге мыслей находится. Дама — женщина-с, и им это простительно, и даже в них это нравится-с. Даме мужчина защиту и вспомоществование оказывать должен, а дама с своей стороны… хоть бы
по части общества: гостей занять, удовольствие доставить, потанцевать, спеть,
время приятно провести — вот ихнее дело.
Современникам, конечно, не всегда приятны ихние стрелы были, а теперь,
по прошествии
времени, даже в средних учебных заведениях читать не возбраняется.
— В настоящее
время он в дальние губернии,
по распоряжению, выслан-с.
— Но я еще лучше понимаю, что если б она пожелала видеть во мне танцмейстера, то это было бы много полезнее. Я отплясывал бы, но,
по крайней мере, вреда никому бы не делал. А впрочем, дело не в том: я не буду ни танцмейстером, ни адвокатом, ни прокурором — это я уж решил. Я буду медиком; но для того, чтоб сделаться им, мне нужно пять лет учиться и в течение этого
времени иметь хоть какие-нибудь средства, чтоб существовать. Вот
по этому-то поводу я и пришел с вами переговорить.
Женщина с ребяческими мыслями в голове и с пошло-старческими словами на языке; женщина, пораженная недугом институтской мечтательности и вместе с тем
по уши потонувшая в мелочах самой скаредной обыденной жизни; женщина, снедаемая неутолимою жаждой приобретения и, в то же
время, считающая не иначе, как
по пальцам; женщина, у которой с первым ударом колокола к «достойной» выступают на глазах слезки и кончик носа неизменно краснеет и которая, во
время проскомидии, считает вполне дозволенным думать:"А что, кабы у крестьян пустошь Клинцы перебить, да потом им же перепродать?.
— Однако! по-твоему, значит, дети умнее родителей стали! Что ж,
по нынешнему
времени — пожалуй!
— Оставь, сделай милость, нынешнее
время в покое. Сколько бы мы с тобой об нем ни судачили — нам его не переменить. Что же касается до того, кто умнее и кто глупее, то,
по мнению моему, всякий «умнее» там, где может судить и действовать с большим знанием дела. Вот почему я и полагаю, что в настоящем случае Коронат — умнее.Ведь правда? ведь не можешь же ты не понимать, что поднятый им вопрос гораздо ближе касается его, нежели тебя?
— Я не имею чести знать Короната Савича, — обратился он ко мне, — и, конечно, ничего не могу сказать против выбора им медицинской карьеры. Но, за всем тем, позволяю себе думать, что с его стороны пренебрежение к юридической карьере,
по малой мере, легкомысленно, ибо в настоящее
время профессия юриста есть самая священная из всех либеральных профессий, открытых современному человеку.