Но что ж претит моей свободе?
Желаньям зрю везде предел;
Возникла обща власть в народе,
Соборный всех властей удел.
Ей общество во всем послушно,
Повсюду с ней единодушно.
Для пользы общей нет препон.
Во власти всех своей зрю долю,
Свою творю, творя всех волю, —
Вот что есть
в обществе закон.
Неточные совпадения
Глубочайшее
в собрании сем присутствовало молчание; казалося, что все
в ожидании были важного какого происшествия, от коего спокойствие и блаженство всего
общества зависели.
Христианское
общество вначале было смиренно, кротко, скрывалося
в пустынях и вертепах, потом усилилось, вознесло главу, устранилось своего пути, вдалося суеверию;
в исступлении шло стезею, народам обыкновенною; воздвигло начальника, расширило его власть, и папа стал всесильный из царей.
С презрением взирал, что для освобождения действительного злодея и вредного
обществу члена или дабы наказать мнимые преступления лишением имения, чести, жизни начальник мой, будучи не
в силах меня преклонить на беззаконное очищение злодейства или обвинение невинности, преклонял к тому моих сочленов, и нередко я видел благие мои расположения исчезавшими, яко дым
в пространстве воздуха.
Если нынешнего века скосырь, привлекший должное на себя презрение, восхочет оное на мне отомстить и, встретясь со мною
в уединенном месте, вынув шпагу, сделает на меня нападение, да лишит меня жизни или, по крайней мере, да уязвит меня, — виновен ли я буду, если, извлекши мой меч на защищение мое, я избавлю
общество от тревожащего спокойствие его члена?
Если ослушники воли господина своего, а паче его убийцы невинными признаваемы будут, то повиновение прервется, связь домашняя рушится, будет паки хаос,
в начальных
обществах обитающий.
Тогда огромное сложение
общества начнет валиться на части и издыхати
в отдаленности от целого; тогда престол царский, где ныне опора, крепость и сопряжение
общества зиждутся, обветшает и сокрушится; тогда владыка народов почтется простым гражданином, и
общество узрит свою кончину.
Посылает он за моими сочленами, увещевает их, представляет гнусность таких мнений, что они оскорбительны для дворянского
общества, что оскорбительны для верховной власти, нарушая ее законоположения; обещает награждение исполняющим закон, претя мщением не повинующимся оному; и скоро сих слабых судей, не имеющих ни правил
в размышлениях, ни крепости духа, преклоняет на прежние их мнения.
Следственно, человек без отношения к
обществу есть существо, ни от кого не зависящее
в своих деяниях.
Сим способом нажив себе несколько тысяч, она с честию изъялась из презрительного
общества сводень и начала
в рост отдавать деньги, своим и чужим бесстыдством нажитые.
Родившиеся
в свет, вы стали граждане
общества,
в коем живете.
Говоря о любви, естественно бы было говорить и о супружестве, о сем священном союзе
общества, коего правила не природа
в сердце начертала, но святость коего из начального
обществ положения проистекает.
Не дерзай никогда исполнять обычая
в предосуждение закона. Закон, каков ни худ, есть связь
общества. И если бы сам государь велел тебе нарушить закон, не повинуйся ему, ибо он заблуждает себе и
обществу во вред. Да уничтожит закон, яко же нарушение оного повелевает, тогда повинуйся, ибо
в России государь есть источник законов.
Но если
в благоучрежденном
обществе нужно, чтобы юноши почитали старцев и неопытность — совершенство, то нет, кажется, нужды власть родительскую делать беспредельною.
Если отец
в сыне своем видит своего раба и власть свою ищет
в законоположении, если сын почитает отца наследия ради, то какое благо из того
обществу?
Наслаждался внутреннею тишиною, внешних врагов не имея, доведя
общество до высшего блаженства гражданского сожития, — неужели толико чужды будем ощущению человечества, чужды движениям жалости, чужды нежности благородных сердец, любви чужды братния и оставим
в глазах наших на всегдашнюю нам укоризну, на поношение дальнейшего потомства треть целую общников наших, сограждан нам равных, братий возлюбленных
в естестве,
в тяжких узах рабства и неволи?
Служители божества предвечного, подвизаемые ко благу
общества и ко блаженству человека, единомыслием с нами изъясняли вам
в поучениях своих во имя всещедрого бога, ими проповедуемого, колико мудрости его и любви противно властвовати над ближним своим самопроизвольно.
Представим себе мысленно мужей, пришедших
в пустыню для сооружения
общества.
Следственно,
в начале
общества тот, кто ниву обработать может, тот имел на владение ею право, и обработывающий ее пользуется ею исключительно.
И так изобретенное на заключение истины и просвещения
в теснейшие пределы, изобретенное недоверяющею властию ко своему могуществу, изобретенное на продолжение невежества и мрака, ныне во дни наук и любомудрия, когда разум отряс несродные ему пути суеверия, когда истина блистает столично паче и паче, когда источник учения протекает до дальнейших отраслей
общества, когда старания правительств стремятся на истребление заблуждений и на отверстие беспреткновенных путей рассудку к истине, — постыдное монашеское изобретение трепещущей власти принято ныне повсеместно, укоренено и благою приемлется преградою блуждению.
По счастию, однако же,
общества, что не изгнали из областей ваших книгопечатание. Яко древо, во всегдашней весне насажденное, не теряет своея зелености, тако орудия книгопечатания остановлены могут быть
в действии, но не разрушены.
Не выпуская из очей своих вожделенного предмета, юноша собирает познание вещей
в слабейших ручьях протекшего наук источника до нижайших степеней
общества.
Чужды раболепствования не токмо
в том, что благоговение наше возбуждать может, но даже и
в люблении нашем, мы, отдавая справедливость великому мужу, не возмним быти ему богом всезиждущим, не посвятим его истуканом на поклонение
обществу и не будем пособниками
в укоренении какого-либо предрассуждения или ложного заключения. Истина есть высшее для нас божество, и если бы всесильный восхотел изменить ее образ, являяся не
в ней, лице наше будет от него отвращенно.
Неточные совпадения
Хлестаков. Скажите, пожалуйста, нет ли у вас каких-нибудь развлечений,
обществ, где бы можно было, например, поиграть
в карты?
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого
в хорошем
обществе никогда не услышишь.
Страстный по природе, он с увлечением предавался дамскому
обществу и
в этой страсти нашел себе преждевременную гибель.
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического
общества будущего.]
И хотя очевидно, что материализм столь грубый не мог продолжительное время питать
общество, но
в качестве новинки он нравился и даже опьянял.