Неточные совпадения
Наши стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом
прочел два четырехстишия, которые всех нас восхитили. Жаль, что не могу припомнить этого первого поэтического его лепета. Кошанский взял
рукопись к себе. Это было чуть ли не в 811-м году, и никак не позже первых месяцев 12-го. Упоминаю об этом потому, что ни Бартенев, ни Анненков ничего об этом не упоминают. [П. И. Бартенев — в статьях о Пушкине-лицеисте («Моск. ведом.», 1854). П. В. Анненков — в комментариях к Сочинениям Пушкина. Стих. «Роза» — 1815 г.]
Много бы хотелось с тобой болтать, но еще есть другие ответы к почте. Прощай, любезный друг. Ставь номера на письмах, пока не будем в одном номере. Право, тоска, когда не все получаешь, чего хочется. Крепко обнимаю тебя. Найди смысл, если есть пропуски в моей
рукописи. Не перечитываю — за меня кто-нибудь ее
прочтет, пока до тебя дойдет. Будь здоров и душой и телом…
Печататься не хочу в искаженном видеи потому не даю вам на это согласия. Кроме ваших самых близких, я желал бы, чтоб
рукопись мою
прочел П. В. Анненков. Я ему говорил кой о чем, тут сказанном. Вообще прошу вас не производить меня в литераторы.
По другую сторону стола сидел В.С. Пагануцци, необыкновенно толстый, добродушного вида, и
читал рукопись. Переговорили об условиях с Соболевским, и потом, когда Лукин ушел, Пагануцци взглянул на часы и сказал, подавая рукопись:
— Да; это сам он и есть, — подтвердил Дон-Кихот, — он сюда ходит читать. А я вам про него забыл сказать: я открыл, что он хорошего рода, я
читал рукопись: житие святой боярыни Ульяны Ольшанской, — Червевы их рода…
Когда вскоре после обеда Ашанин, заглянув в открытый люк капитанской каюты, увидел, что капитан внимательно
читает рукопись, беспокойству и волнению его не было пределов. Что-то он скажет? Неужели найдет, как и Лопатин, статью неинтересной? Неужели и он не одобрит его идей о войне?
Неточные совпадения
Она пишет детскую книгу и никому не говорит про это, но мне
читала, и я давал
рукопись Воркуеву… знаешь, этот издатель… и сам он писатель, кажется.
И, перебрав красиво написанную с огромными полями
рукопись, Алексей Александрович вновь
прочел убедительное место.
Заседание уже началось. У стола, покрытого сукном, за который сели Катавасов и Метров, сидело шесть человек, и один из них, близко пригибаясь к
рукописи,
читал что-то. Левин сел на один из пустых стульев, стоявших вокруг стола, и шопотом спросил у сидевшего тут студента, что
читают. Студент, недовольно оглядев Левина, сказал:
— Ты «Размышления Якова Тобольского», иначе — Уральца, не
читал? Помнишь, —
рукопись, которую в Самаре купил. Не
читал? Ну — конечно. Возьми,
прочитай! Сам-то Уралец размышляет плохо, но он изложил учение Татариновой, — была такая монтанка, основательница секты купидонов…
— Я ее лечу. Мне кажется, я ее — знаю. Да. Лечу. Вот — написал работу: «Социальные причины истерии у женщин». Показывал Форелю, хвалит, предлагает издать,
рукопись переведена одним товарищем на немецкий. А мне издавать — не хочется. Ну, издам, семь или семьдесят человек
прочитают, а — дальше что? Лечить тоже не хочется.