Неточные совпадения
Кайданов взял его за ухо и тихонько сказал ему: «Не советую вам, Пушкин, заниматься такой поэзией, особенно кому-нибудь сообщать ее. И вы, Пущин, не давайте волю язычку», — прибавил он, обратясь
ко мне. Хорошо, что на этот раз подвернулся нам
добрый Иван Кузьмич, а не другой кто-нибудь.
Не заключайте, пожалуйста, из этого ворчанья, чтобы
я когда-нибудь был спартанцем, каким-нибудь Катоном, — далеко от всего этого: всегда шалил, дурил и кутил с
добрым товарищем. Пушкин сам увековечил это стихами
ко мне; но при всей моей готовности к разгулу с ним хотелось, чтобы он не переступал некоторых границ и не профанировал себя, если можно так выразиться, сближением с людьми, которые, по их положению в свете, могли волею и неволею набрасывать на него некоторого рода тень.
Eudoxie, ты
добра и,
я уверен, готова на всякое пожертвование для [
меня], но прошу тебя не ехать
ко мне, ибо мы будем все вместе, и вряд ли позволят сестре следовать за братом, ибо, говорят, Чернышевой это отказано. [А. Г. Чернышева все-таки поехала в Сибирь к мужу Н. М. Муравьеву и брату З. Г. Чернышеву.] Разлука сердец не разлучит.
Вслед за Басаргиным явился
ко мне Ивашев, потащил к себе: Камилла Петровна необыкновенно
добра и встретила
меня как брата…
Брат Петр на Кавказе; поехал по собственному желанию на год в экспедицию. Недавно писал
ко мне из Прочного Окопа, где приняли его Нарышкины с необыкновенною дружбою:
добрый Мишель чуть не задушил его, услышав голос, напоминающий
меня. Теперь они все в горах, брат в отряде у Засса…
Хотявы
ко мне не пишете,
добрый мой Иван Дмитриевич, но
я не хочу так долго молчать с вами.
Как снег на голову, явился сейчас
ко мне Завьялов и просит письма к вам, почтенные и
добрые друзья мои…
Благодарю за
добрые ваши советы: будьте уверены, что самая подвижностьмоего характера не помешает
мне ими воспользоваться с признательностью за вашу дружбу
ко мне…
В августе был у
меня Яков Дмитриевич; объезжая округ, он из Перми завернул
ко мне и погостил четыре дня. Вполне наш. Это был праздник —
добрый человек, неизменно привязанный к нам по старине. Велел очень кланяться тебе и брату. Он очень жалеет, что не мог быть у вас за Байкалом до выезда из Иркутска. Теперь его постоянное жительство в Омске. Сашенька здорова, но все же опасаются нервических ее припадков.
Тут просто действует провидение, и
я только должен благодарить бога и
добрую женщину. Теперь подготовляю, что нужно для дороги, и с полной уверенностью провожу Аннушку. Может быть, бог даст, и сам когда-нибудь ее увижу за Уралом… Жаль, что
я не могу тебе послать теперь письма Дороховой, — впрочем, если Мария Николаевна поедет с Аннушкой, то
я тебе с нею их перешлю, но только с тем непременным условием, чтобы ты
мне их возвратил. Это мое богатство. Не знаю, за что эта
добрая женщина с такою дружбою
ко мне…
Вчера вечером явился
ко мне новоторжский купчик 3-й гильдии Ваня Пущин и привез
мне,
добрый друг Матвей Иванович, ваш листок от пятницы. Так давно на слыхал вашего голоса…
Неточные совпадения
— Послали в Клин нарочного, // Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна //
Ко мне его, голубчика, // Сама — дай Бог ей счастие! // За ручку подвела. //
Добра была, умна была,
Милон.
Я почту за истинное счастие, если удостоюсь вашего
доброго мнения, ваших
ко мне милостей…
Употреблю все, чтобы помочь вам сделаться тем, чем вы должны быть, чем вам назначила быть ваша
добрая, внутри вас же самих заключенная природа ваша, чтобы не даром была любовь ваша
ко мне, чтобы
я, точно, был кормилец ваш!»
— Auf, Kinder, auf!.. s’ist Zeit. Die Mutter ist schon im Saal, [Вставать, дети, вставать!.. пора. Мать уже в зале (нем.).] — крикнул он
добрым немецким голосом, потом подошел
ко мне, сел у ног и достал из кармана табакерку.
Я притворился, будто сплю. Карл Иваныч сначала понюхал, утер нос, щелкнул пальцами и тогда только принялся за
меня. Он, посмеиваясь, начал щекотать мои пятки. — Nu, nun, Faulenzer! [Ну, ну, лентяй! (нем.).] — говорил он.
— Да… очень! — отвечала она, обратив
ко мне головку, с таким откровенно-добрым выражением, что
я перестал бояться.