Неточные совпадения
Поводом к этой переписке, без сомнения, было перехваченное на почте письмо Пушкина, но кому именно писанное — мне неизвестно;
хотя об этом письме Нессельроде и не упоминает, а просто
пишет, что по дошедшим до императора сведениям о поведении и образе жизни Пушкина в Одессе его величество находит, что пребывание в этом шумном городе для молодого человека во многих отношениях вредно, и потому поручает спросить его мнение на этот счет.
Ты
хочешь узнать, что я делаю? —
пишу пестрые строфы романтической поэмы и беру уроки чистого Афеизма.
Вслед за сим приходят те две [Те две — А. В. Якушкина и ее мать, Н.Н.Шереметева.] и вызывают меня, но как наш командир перепугался и я не
хотел, чтоб из этого вышла им какая-нибудь неприятность, то и не пошел в коридор; начал между тем ходить вдоль комнаты, и добрая Якушкина в дверь меня подозвала и начала говорить, спрося, не имею ли я в чем-нибудь надобности и не
хочу ли вам
писать.
С Трубецкими я разлучился в грустную для них минуту: накануне отъезда из Иркутска похоронили их малютку Володю. Бедная Катерина Ивановна в первый раз испытала горе потерять ребенка: с христианским благоразумием покорилась неотвратимой судьбе. Верно, они вам уже
писали из Оёка, где прозимуют без сомнения,
хотя, может быть, и выйдет им новое назначение в здешние края. Сестра мне
пишет, что Потемкиной обещано поместить их в Тобольск. Не понимаю, почему это не вышло в одно время с моим назначением.
Семенов сам не
пишет, надеется, что ему теперь разрешат свободную переписку. Вообразите, что в здешней почтовой экспедиции до сих пор предписание — не принимать на его имя писем; я
хотел через тещу Басаргина к нему
написать — ей сказали, что письмо пойдет к Талызину. Городничий в месячных отчетах его аттестует, как тогда, когда он здесь находился, потому что не было предписания не упоминать о человеке, служащем в Омске. Каков Водяников и каковы те, которые читают такого рода отчеты о государственных людях?
Сегодня
писал к князю и просил его позволить мне ехать в Тобольск для лечения — нетерпеливо жду ответа в надежде, что мне не откажут в этой поездке. До того времени, если не сделается мне заметно хуже, думаю подождать с порошками, присланными Павлом Сергеевичем. Если же почему-нибудь замедлится мое отправление, начну и здесь глотать digitalis,
хотя я не большой охотник до заочного лечения, особенно в такого рода припадках, которым теперь я так часто подвергаюсь.
Хотявы ко мне не
пишете, добрый мой Иван Дмитриевич, но я не
хочу так долго молчать с вами.
Прасковья Егоровна непременно
хочет, увидевши, в чем дело,
написать к своей матери в Париж с тем, чтобы ее ответ на клевету, лично до нее относящуюся, напечатали в журнале.
С 12 февраля не имею оттуда писем,
хотя часто
пишу туда.
Семенов просил, чтобы я жег его письма и был осторожен, если
хочу иметь его иероглифы. На все согласен, лишь бы ко мне
писали. Басаргин ждет меня.
Пожалуйста,
напишите, на что решил вас проезд Гаюса?» Золотоискателем Пущин не стал,
хотя постоянно нуждался в деньгах, — в некоторой степени потому, что щедро раздавал их нуждающимся.]
Он
хотел к вам
писать с нового своего места жительства.
Он говорит, что предварительно к вам об этом
писал —
хотел уведомить вас из Кургана о времени выезда, не успел оттуда этого сделать и поручил мне исправить эту неисполнительность.
Вследствие этого я
хотел было
написать письмо между двух линеек, как, бывало, мы
писали дедушке поздравительные письма, но совестно стало: слишком ребяческая шутка и так же несвойственно моим летам, как и замечание о почерке, который, впрочем, довольно долгое время находят возможность разбирать.
Не пугайтесь, что в дополнение к моим письмам
пишу не сам я. Сегодня я ставил пиявки и не
хочу трудить ногу у стола… [Письмо продиктовано П. С. Бобрищеву-Пушкину.]
Теперь
хочу тебя попросить об одном деле. Ты поступи со мной откровенно. Если можно, сделай, а не то откажи прямо. Я не
хочу об этом теперь
писать к своим, потому что поручение мое может их затруднить, а хлопотать они станут.
До него должен быть у тебя Фрейганг, бывший моим гостем по возвращении из Камчатки. Он же встретился дорогой с Арбузовым и передал посланный тобою привет. Арбузова провезли мимо Ялуторовска. — До того в феврале я виделся с H. H. Муравьевым, и он обнял меня за тебя. Спасибо тебе! Отныне впредь не будет таких промежутков в наших сношениях. Буду к тебе
писать просто с почтой,
хотя это и запрещено мне, не знаю почему.
Скажи Федернелке, что я получил его фотографический портрет, готов был расцеловать его, если бы не боялся испортить своим соприкосновением, так живо старческие черты мне напомнили его молодого. Я к нему буду скоро
писать. Спасибо за брошюрки.
Хотя в них нет ничего особенного, но все-таки прочел их со вниманием, как читаю все, что касается до теперешнего вопроса.
Собиралась было
писать к вам в прошедшем месяце, а за разными хлопотами не удалось,
хотя и было постоянное желание поделиться с вами и мыслями и впечатлениями.
Будь уверена, что я не выскажусь Марье, не потому, чтоб я был мастер в этом отношении, как ты говоришь, но потому, что это заветное дело сердечное недоступно для других. Это как будто какой-то тайник отрадный, боящийся чужого дыхания. До сих пор он только Киту доступен. Опять на то возвращаюсь,
хотя сказал, что не буду
писать об этом…
Оленька, верно, вам
писала, что я в вагоне встретился с Башмаковым молодым, который
хотел послать денег нашему старику —
хотел доставлять ему ежегодно 300 целковых. Без сомнения, начало этому делу уже положено, и Флегонт Миронович успокоен, потому что молодой Башмаков намерен был выслать в Тобольск 150 ц. тотчас по приезде в Петербург. Я с ним расстался в Твери, оставшись у племянницы Полторацкой на сутки. Обнимаю вас крепко.
…Еще
хотел тогда просить тебя, чтоб ты отобрала от шафера [Ф. Ф. Матюшкин] сведения (в дополнение к тем, которые от него требую): не помнит ли он, или Яковлев, когда Пушкин
написал известные стихи в альбом Елизаветы Алексеевны.
Писал лаконически, но много сказал,если они
захотят понять меня настоящим образом…
С Далем я ратоборствую о грамотности. Непременно хотелось уяснить себе, почему он
написал статью, которая всех неприятно поразила. Вышло недоразумение, но все-таки лучше бы он ее не
писал, если не мог, по некоторым обстоятельствам,
написать, как
хотел и как следовало. Это длинная история…
Пользуюсь свободной минутой, чтобы обнять тебя, добрый друг Нарышкин, и благодарить искренно вас обоих, радушных хозяев села Высокого. Жена то же гласит,
хотя не
пишет отсюда…
— Бабушка! ты не поняла меня, — сказала она кротко, взяв ее за руки, — успокойся, я не жалуюсь тебе на него. Никогда не забывай, что я одна виновата — во всем… Он не знает, что произошло со мной, и оттого пишет. Ему надо только дать знать, объяснить, как я больна, упала духом, — а ты собираешься, кажется, воевать! Я не того хочу. Я
хотела написать ему сама и не могла, — видеться недостает сил, если б я и хотела…
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик
пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя.
Хотите, прочту?
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку //
Хотел уже
писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, // В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Сочинил градоначальник, князь Ксаверий Георгиевич Миналадзе [Рукопись эта занимает несколько страничек в четвертую долю листа;
хотя правописание ее довольно правильное, но справедливость требует сказать, что автор
писал по линейкам. — Прим. издателя.]
"Прибыл я в город Глупов, —
писал он, — и
хотя увидел жителей, предместником моим в тучное состояние приведенных, но в законах встретил столь великое оскудение, что обыватели даже различия никакого между законом и естеством не полагают.
— Я
писал и вам и Сергею Иванычу, что я вас не знаю и не
хочу знать. Что тебе, что вам нужно?