Неточные совпадения
Ты вспомни быстрые минуты первых
дней,
Неволю мирную, шесть лет соединенья,
Печали, радости, мечты души
твоей,
Размолвки дружества и сладость примиренья,
Что было и не будет вновь…
Мой первый друг, мой друг бесценный,
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил;
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе
твоейДарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейским ясных
дней!
Сбольшим удовольствием читал письмо
твое к Егору Антоновичу [Энгельгардту], любезнейший мой Вольховский; давно мы поджидали от тебя известия; признаюсь, уж я думал, что ты, подражая некоторым, не будешь к нам писать. Извини, брат, за заключение. Но не о том
дело — поговорим вообще.
На другой
день приезда моего в Москву (14 марта) комедиант Яковлев вручил мне
твою записку из Оренбурга. Не стану тебе рассказывать, как мне приятно было получить о тебе весточку; ты довольно меня знаешь, чтоб судить о радости моей без всяких изъяснений. Оставил я Петербург не так, как хотелось, вместо пяти тысяч достал только две и то после долгих и несносных хлопот. Заплатил тем, кто более нуждались, и отправился на первый случай с маленьким запасом.
Пиши ко мне:
твои известия гораздо интереснее моих — у меня иногда от
дел голова так кружится, что я не знаю, чем начать и чем кончить!
В
день воспоминаний лицейских я получил письмо
твое от 8 апреля, любезный друг Малиновский; ты, верно, не забыл 9 июня [9 июня —
день окончания выпускных экзаменов для лицеистов 1-го выпуска, в 1817 г.] и, глядя на чугунное кольцо, которому минуло 21 год, мысленно соединился со всеми товарищами, друзьями нашей юности.
Второе
твое письмо получил я у них, за два
дня до кончины незабвенной подруги нашего изгнания. Извини, что тотчас тебе не отвечал — право, не соберу мыслей, и теперь еще в разброде, как ты можешь заметить. Одно время должно все излечивать — будем когда-нибудь и здоровы и спокойны.
Очень рад, что
твои финансовые
дела пришли в порядок. Желаю, чтобы вперед не нужно было тебе писать в разные стороны о деньгах. Должно быть, неприятно распространяться об этом предмете. Напиши несколько строк Семенову и скажи ему общую нашу признательность за пятьсот рублей, которые ему теперь уже возвращены.
Десять
дней тому назад я получил, добрый друг мой Оболенский,
твое письмо, вероятно, мартовское, числа нет…
Третьего
дня пришли ко мне
твои листки с печальным рассказом.
Я читал и перечитывал его; в истинной грусти не ищешь развлечения, — напротив, хочется до малейшего впечатления
разделить с тобой все, что испытывало
твое сердце в тяжелые минуты.
Я в полном смысле слова Иоанн безземельный, порадуюсь, что тебя занимает собственность. Мы совершенно в разных обстоятельствах и потому вкусы наши различны. Буду ждать известий о
твоем деле, лишь бы тебе удалось доказать свое право' вопреки всем министрам…
Какой же итог всего этого болтания? Я думаю одно, что я очень рад перебросить тебе словечко, — а
твое дело отыскивать меня в этой галиматье. Я совершенно тот же бестолковый, неисправимый человек, с тою только разницею, что на плечах десятка два с лишком лет больше. Может быть, у наших увидишь отъезжающих, которые везут мою рукопись, ты можешь их допросить обо мне, а уж я, кажется, довольно тебе о себе же наговорил.
Помогай тебе бог в этом новом
деле, а от меня прими, добрый друг, сердечное спасибо за
твое дружеское воспоминание.
Знаю, что такой же есть у Егора Антоновича, а
твой явился как во сне; наши старики меня в нем не узнают, а я в этом
деле сам не судья.
До приезда Бачманова с
твоим письмом, любезный друг Матюшкин, то есть до 30 генваря, я знал только, что инструмент будет, но ровно ничего не понимал, почему ты не говоришь о всей прозе такого
дела, — теперь я и не смею об ней думать. Вы умели поэтизировать, и опять вам спасибо — но довольно, иначе не будет конца.
На
днях был у меня моряк Каралов с
твоим листком от 5 марта. Читал его с признательностию, мне стало так совестно, что я очень бранил себя и пишу тебе мою повинную с сыном нашего Якушкина, который был здесь ревизором в Тобольской губернии по межевой части. — Он надеется тебя лично увидеть и дать изустную весть обо мне.
Пора благодарить тебя, любезный друг Николай, за
твое письмо от 28 июня. Оно дошло до меня 18 августа. От души спасибо тебе, что мне откликнулся. В награду посылаю тебе листок от моей старой знакомки, бывшей Михайловой. Она погостила несколько
дней у своей старой приятельницы, жены здешнего исправника. Я с ней раза два виделся и много говорил о тебе. Она всех вас вспоминает с особенным чувством. Если вздумаешь ей отвечать, пиши прямо в Петропавловск, где отец ее управляющий таможней.
Давно не было от тебя, любезный друг Николай, весточки прямой — и жена
твоя что-то молчит. Я понимаю, что на вас всех, как на меня, действуют современные
дела. Они неимоверно тяготят — как-то не видишь деятеля при громадных усилиях народа. Эти силы, без двигателя, только затруднение во всех отношениях.
Сегодня откликаю тебе, любезный друг Николай, на
твой листок от 2 марта, который привез мне 22-го числа Зиночкин жених. Он пробыл с нами 12 часов: это много для курьера и жениха, но мало для нас, которые на лету ловили добрых людей. Странное
дело — ты до сих пор ни слова не говоришь на письма с Кобелевой…
Теперь не знаю, что тебе сказать — на
твое сердечное излияние. И я в тумане. Авось явится солнышко. Все в каком-то недоумении. Невольно продолжается то, что было при тебе. Просто чудеса! Видно, так надобно для испытания.
Дело необыкновенное. Не испугайся, когда увидишь меня…
В воскресенье получил я, любезный друг Николай,
твои листки от 16-го числа. Пожалуйста, никогда не извиняйся, что не писал. Ты человек занятый и общественными и частными
делами, то есть своими, — следовательно, время у тебя на счету. Вот я, например, ровно ничего не делаю и тут не успеваю с моей перепиской. Впрочем, на это свои причины и все одни и те же. Продолжается немощное мое положение. Марьино с самого нашего приезда без солнца, все дожди и сырость. Разлюбило меня солнышко, а его-то я и ищу!..
Спасибо тебе, добрая Марья Николаевна, за
твою беседу на листке
твоих деток. Я столько пишу в разные стороны, что просто потерялся. По
твоему вопросу о Нижнем вижу, что я еще не говорил тебе, что на
днях ожидаю Ваню…
Ваня целует Николая, тебя и всех
твоих малолетних — он Николая порядочно тормошил. Теперь скоро будет за настоящим
делом. 4-го числа ему минет 8 лет. После будем собираться с ним в Москву.
…
Твое служение заветному
делу святое. Не уставай и не волнуйся. Говори с министрами и со всеми прямо и гордо, проникнутая своей правдой… [Говорить прямо и гордо — о своем желании облегчить участь крепостных перечислением их в государственные крестьяне (см. примеч. к письму 210).]
Ты уже знаешь от жены, что я получил, любезный друг Николай,
твое письмо от 10-го с припиской жены
твоей. Теперь должен вам обоим сказать выговор: как вы не сказали Казимирскому, что супруга моя в Петербурге, — он четыре
дня провел с ней в одном городе, два раза приезжал сюда в Марьино и, не видавши ее, должен отправиться в Омск…
…Прекрасно, что Михайло взялся ходатайствовать о Сереже Дурове, но не мешало бы направить еще кого-нибудь из его родственников. Может быть, тетушка
твоя Елизавета Павловна могла бы тут тебе помочь. Верно, она сама или через кого-нибудь из близких своих имеет возможность поговорить. Ты меня много порадуешь, если скажешь, что удастся это
дело…
Странное
дело, откуда взял наш шафер, что я тебя жду? Я просил его прислать с тобою некоторые сведения, но отнюдь не назначал времени
твоего выезда…
На
днях я просил Eudoxie сказать тебе, любезный друг Николай, что я в Нижнем не раз склонял и склоняю
твое имя с Далем и Шумахером…
Взять перо по почтовым
делам — их накопилось довольно много, и непременно, прочитавши
твое, захотелось хоть словечко тебе сказать, дружок мой, в изъявление благодарности за дружеские
твои пени.
10-го числа получил я, добрая Марья Николаевна,
твои листки от 3-го числа, а на другой
день явилась домой моя хозяйка…
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как
твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на
твою голову и на
твою важность!
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже
твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да
дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Ой ласточка! ой глупая! // Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что
день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей
твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в дому последняя, // Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца не спускай!..
И ношу
твою облегчила судьба, // Сопутница
дней славянина! // Еще ты в семействе раба, // Но мать уже вольного сына!..