Неточные совпадения
Что
говорить об этом вздоре!» Тут Пушкин как ни в чем не бывало продолжал читать комедию — я с необыкновенным
удовольствием слушал его выразительное и исполненное жизни чтение, довольный тем, что мне удалось доставить ему такое высокое наслаждение.
Ты меня смешишь желанием непременно сыграть мою свадьбу. Нет! любезный друг. Кажется, не доставлю тебе этого
удовольствия. Не забудь, что мне 4 мая стукнуло 43 года. Правда, что я еще молодой жених в сравнении с Александром Лукичом; но предоставляю ему право быть счастливым и за себя и за меня. Ты мне ни слова не
говоришь об этой оригинальной женитьбе. Все кажется, что одного твоего письма я не получил…
…Спасибо тебе за полновесные книги: этим ты не мне одному доставил
удовольствие — все мы будем читать и тебя благодарить. Не отрадные вести ты мне сообщаешь о нашей новой современности — она бледна чересчур, и только одна вера в судьбу России может поспорить с теперешнею тяжелою думою. Исхода покамест не вижу, может быть оттого, что слишком далеко живу. Вообще тоскливо
об этом
говорить, да и что
говорить, надобно
говорить не на бумаге.
Австрийский император по приезде с императрицей все время
говорил об удовольствии, доставленном ему казаками, а государыня сказала Григорию Александровичу с милостивой улыбкой:
Неточные совпадения
Ревность его в эти несколько минут, особенно по тому румянцу, который покрыл ее щеки, когда она
говорила с Весловским, уже далеко ушла. Теперь, слушая ее слова, он их понимал уже по-своему. Как ни странно было ему потом вспоминать
об этом, теперь ему казалось ясно, что если она спрашивает его, едет ли он на охоту, то это интересует ее только потому, чтобы знать, доставит ли он это
удовольствие Васеньке Весловскому, в которого она, по его понятиям, уже была влюблена.
— Про отца Никиту рассказывают, — начал Вихров (он знал, что ничем не может Николаю Силычу доставить такого
удовольствия, как разными рассказами
об отце Никите), — рассказывают, что он однажды взял трех своих любимых учеников — этого дурака Посолова, Персиянцева и Кригера — и
говорит им потихоньку: «Пойдемте,
говорит, на Семионовскую гору — я преображусь!»
— Более всего надо беречь свое здоровье, —
говорил он догматическим тоном, — и во-первых, и главное, для того чтоб остаться в живых, а во-вторых, чтобы всегда быть здоровым и, таким образом, достигнуть счастия в жизни. Если вы имеете, мое милое дитя, какие-нибудь горести, то забывайте их или лучше всего старайтесь о них не думать. Если же не имеете никаких горестей, то… также о них не думайте, а старайтесь думать
об удовольствиях… о чем-нибудь веселом, игривом…
— Ого! Ну, извольте, сделаю вам
удовольствие, переменю тему. Я ведь уступчив и мягок, как тесто. Будем
говорить об вас. Я вас люблю, Иван Петрович, если б вы знали, какое дружеское, какое искреннее я беру в вас участие…
— Да, — отвечал я, хотя и думал о другом, но мне показалось, что действительно я
об этом думал, — да, это очень нехорошо, я даже и не ожидал от тебя этого, — сказал я, чувствуя в эту минуту особенное
удовольствие в том, что я
говорил ему ты. — Ну, что зубы твои? — прибавил я.