Неточные совпадения
Я сидел погруженный
в глубокую задумчивость, как вдруг Савельич прервал мои размышления. «Вот, сударь, — сказал он, подавая мне исписанный лист
бумаги, — посмотри, доносчик ли я на своего барина и стараюсь ли я помутить сына
с отцом». Я взял из
рук его
бумагу: это был ответ Савельича на полученное им письмо. Вот он от слова до слова...
Он хотел было пуститься опять
в объяснения, но Пугачев его прервал: «Как ты смел лезть ко мне
с такими пустяками? — вскричал он, выхватя
бумагу из
рук секретаря и бросив ее
в лицо Савельичу.
В день, назначенный для выезда,
в самую ту минуту, когда готовился я пуститься
в дорогу, Зурин вошел ко мне
в избу, держа
в руках бумагу,
с видом чрезвычайно озабоченным.
Он ждал, что я так и войду к нему с каким-то приговором на лбу и
с бумагой в руках, и страшно был рад, что я покамест готов смеяться и болтать совсем о другом.
Вавилов ничего не понял, но ротмистр говорил так внушительно, с таким серьезным видом, что глаза унтера загорелись любопытством, и, сказав, что посмотрит, нет ли этих бумаг у него в вкладке, он ушел в дверь за буфетом. Через две минуты он возвратился
с бумагами в руках и с выражением крайнего изумления на роже.
Неточные совпадения
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного
бумагами стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие
руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами, и склонив на бок голову. Но, только что он успокоился
в своей позе, как над столом пролетела моль. Адвокат
с быстротой, которой нельзя было ожидать от него, рознял
руки, поймал моль и опять принял прежнее положение.
Вошел секретарь,
с фамильярною почтительностью и некоторым, общим всем секретарям, скромным сознанием своего превосходства пред начальником
в знании дел, подошел
с бумагами к Облонскому и стал, под видом вопроса, объяснять какое-то затруднение. Степан Аркадьич, не дослушав, положил ласково свою
руку на рукав секретаря.
Алексей Александрович вошел
в залу заседания, поздоровался
с членами и председателем, как и обыкновенно, и сел на свое место, положив
руку на приготовленные пред ним
бумаги.
Потом
в ту же минуту приступил к делу: перед шкатулкой потер
руки с таким же удовольствием, как потирает их выехавший на следствие неподкупный земский суд, подходящий к закуске, и тот же час вынул из нее
бумаги.
Мавра ушла, а Плюшкин, севши
в кресла и взявши
в руку перо, долго еще ворочал на все стороны четвертку, придумывая: нельзя ли отделить от нее еще осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо
в чернильницу
с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть
руки, которая расскакивалась по всей
бумаге, лепя скупо строка на строку и не без сожаления подумывая о том, что все еще останется много чистого пробела.