Таким образом, это желание герцогини было исполнено, но зато другое —
видеть своего любимца местным дворянином, чего и сам Бирон сильно добивался, не увенчалось успехом в бытность Анны Иоанновны герцогиней Курляндской. Высокое во всем другом значение герцогини разбивалось о стойкость курляндского дворянства, защищавшего свои права.
Раз государь
увидел своего любимца яростно оборонявшегося и руками и ногами от другого служителя, который бил его немилосердно. Петр Федорович, узнав, что соперником шута был полковой мусорщик, с досадой воскликнул:
Неточные совпадения
Агриппина Филипьевна посмотрела на
своего любимца и потом перевела
свой взгляд на Привалова с тем выражением, которое говорило: «Вы уж извините, Сергей Александрыч, что Nicolas иногда позволяет себе такие выражения…» В нескольких словах она дала заметить Привалову, что уже кое-что слышала о нем и что очень рада
видеть его у себя; потом сказала два слова о Петербурге, с улыбкой сожаления отозвалась об Узле, который, по ее словам, был уже на пути к известности, не в пример другим уездным городам.
Я несколько лет сряду не был болен, и вдруг в глуши, в деревне, без всякой докторской помощи, в жару и бреду
увидела мать
своего первенца,
любимца души
своей…
Серебряному пришлось сидеть недалеко от царского стола, вместе с земскими боярами, то есть с такими, которые не принадлежали к опричнине, но, по высокому сану
своему, удостоились на этот раз обедать с государем. Некоторых из них Серебряный знал до отъезда
своего в Литву. Он мог
видеть с
своего места и самого царя, и всех бывших за его столом. Грустно сделалось Никите Романовичу, когда он сравнил Иоанна, оставленного им пять лет тому назад, с Иоанном, сидящим ныне в кругу новых
любимцев.
«Я давно
видел вашу измену», — сказал Пугачев и, подозвав
своего любимца, илецкого казака Творогова, протянул ему
свои руки и сказал: «вяжи!».
Боярин призадумался. Дурной гражданин едва ли может быть хорошим отцом; но и дикие звери любят детей
своих, а сверх того, честолюбивый боярин
видел в ней будущую супругу
любимца короля польского; она была для него вернейшим средством к достижению почестей и могущества, составлявших единственный предмет всех тайных дум и нетерпеливых его желаний. Помолчав несколько времени, он спросил: употребляла ли больная снадобья, которые оставил ей польский врач перед отъездом
своим в Москву?