Неточные совпадения
Предводитель сделал насмешливую гримасу, но и сам пошел навстречу толстяку. Княгиня, видевшая
в окно, кто приехал, тоже как будто бы обеспокоилась. Княжна уставила глаза на
дверь. Из залы послышались восклицания: «Mais comment… Voila c'est un…» [Как… Вот какой… (франц.).]. Наконец, гость,
в сопровождении князя и предводителя,
ввалился в гостиную. Княгиня, сидя встречавшая всех дам, при его появлении привстала и протянула ему руку. Даже генеральша как бы вышла из раздумья и кивнула ему головой несколько раз.
— А — кровью пахнет? — шевеля ноздрями, сказала Анфимьевна, и прежде, чем он успел остановить ее, мягко, как перина,
ввалилась в дверь к Варваре. Она вышла оттуда тотчас же и так же бесшумно, до локтей ее руки были прижаты к бокам, а от локтей подняты, как на иконе Знамения Абалацкой богоматери, короткие, железные пальцы шевелились, губы ее дрожали, и она шипела:
Ввалился в дверь, в пальцы подышал. Видит, из кабинет-покоя свет ясной дорожкой стелется: Алешка, стало быть, ангел-хранитель, постель стлал — лампу оставил. И храп этакий оттудова заливистый, должно, ветер в трубе играет.
Неточные совпадения
В дверь сильно застучали; он подождал, не прибежит ли Дуняша, но, когда постучали еще раз, открыл сам. Первым
ввалился Лютов, за ним Макаров и еще кто-то третий. Лютов тотчас спросил:
Они вошли
в столовую
в то время, когда из других
дверей ввалилась компания со двора. Ляховская с улыбкой протянула свою маленькую руку Привалову и указала ему место за длинным столом около себя.
Двери отворились, и Антон Пафнутьич Спицын, толстый мужчина лет 50-ти с круглым и рябым лицом, украшенным тройным подбородком,
ввалился в столовую, кланяясь, улыбаясь и уже собираясь извиниться…
За Родионом Антонычем был послан третий рассылка. Раиса Павловна начинала терять терпение, и у ней по лицу выступили багровые пятна.
В момент, когда она совсем была готова вспылить неудержимым барским гневом,
дверь в кабинет неслышно растворилась, и
в нее осторожно пролез сам Родион Антоныч. Он сначала высунул
в отворенную половинку
дверей свою седую, обритую голову с щурившимися серыми глазками, осторожно огляделся кругом и потом уже с подавленным кряхтением
ввалился всей своей упитанной тушей
в кабинет.
Все глядевшие на эту сцену со двора поняли, что самое страшное пронеслось. С преувеличенным, напряженным хохотом толпой
ввалились они
в двери. Теперь все они принялись с фамильярной и дружеской развязностью успокаивать и уговаривать Бек-Агамалова. Но он уже погас, обессилел, и его сразу потемневшее лицо имело усталое и брезгливое выражение.