Неточные совпадения
— Работа моя, ваше привосходительство, извольте хоть вашего Семена Яковлича спросить, здесь на
знати; я
не то, что плут какой-нибудь али мошенник; я одного этого бесчестья совестью
не подниму взять на себя, а
как перед богом, так и перед вами, должон сказать: колесо мое большое, ваше привосходительство, должон благодарить владычицу нашу, сенновскую божью матерь [Сенновская божья матерь — икона богоматери в церкви на Сенной площади Петербурга.], тем, что могу угодить господам.
—
Как нынче и на свете стало жить —
не знаем, — начал он, — господа, выходит, пошли скупые, работы дешевые… Задаточку уж, ваше высокородие, извольте мне пожаловать, — прибавил он еще более просящим голосом.
— Ты сам, паря, свои дела лучше нашего
знаешь, — отвечал Семен. — Теперь вот ты у нас работу берешь, а я тебе при барине говорю, чтоб опосля чего
не вышло: ты там
как знаешь, а чтоб на нашей работе Петруха был беспременно.
Тут женишок и спрашивает: «Красна девица, дайте
знать,
как вас звать?» Она — хоша Катерина Степановна; значит — «Катерина Степановна, извольте наши дары принять, да
не прогневаться, примите мало, а сочтите за много».
— Да, то-то вот, что-что разумом мелок, да
как сердцем-то крепок, так и богатее нас с тобой, государь милостивый, живет. Гривной одолжит, а рубль сорвать норовит; мало бога
знает, неча похвалить, татарский род проклятый, что-что крещеные! Хоша бы и мое дело: тем временем слова
не сказал и дал, только в конторе заявил, а теперь и держит словно в кабале; стар
не стар, а все в эту пору рубль серебра стою, а он на круг два с полтиной кладет.
Как узнает, что в передке плети нет, так мало, что
не повезет, да тебя еще оседлает.
— Пес ее, голова,
знает! А пожалуй, на то смахивало, — отвечал он и замолчал; потом,
как бы припомнив, продолжал: — Раз, братец ты мой, о казанской это было дело, поехала она праздничать в Суровцово, нарядилась, голова,
знаешь, что купчиха твоя другая; жеребенок у нас тогда был, выкормок, конь богатый; коня этого для ней заложили; батька сам
не поехал и меня, значит, в кучера присудил.
А то, дурак, може,
не знаешь, что хоша бы родная мать у тебя была, так бы тебя
не любила,
как я тебя люблю!» — «На том, говорю, мамонька, покорно благодарю».
Я со всего дома подушную оплатил, за себя оброк предоставил; теперь, говорю, за батьку и задельничаю; а хоша бы и хозяйка моя за тебя же круглый год на заделье бегала;
как же, я говорю, так: мы у вас даром хлеб едим?» Заругалась, заплевалась, голова, и все на Катьку больше: «Ты, говорит, мужа сомущаешь, а он того
не знает, что ты и то и се, с тем и другим», — выходит, Катька гуляет!
— Нет, государь милостивый, — отвечал Сергеич, — строгости особливой нет, а известно, что… дело барское, до делов наших, крестьянских, доподлинно
не доходил;
не все ведь этакие господа,
как твой покойной папенька был: с тем, бывало, говоришь, словно со своим братом — все до последней нитки по крестьянству
знал; ну, а наш барин в усадьбу тоже наезжает временно, а мужики наши — глупой ведь, батюшка, народец, и полезут к нему со всякими нуждами, правыми и неправыми, так тоже в
какой час попадут; в иной все смирно да ласково выслушает, а в другой, пожалуй, еле и ноги уплетут — да!
—
Не собою, государь милостивый,
узнал, — вмешался хитрый Сергеич, видевший, что мне любопытно
знать, а Петр
не хочет отвечать и начинает сердиться, — самому где экое дело
узнать! — продолжал он. — Тоже хворал, хворал, значит, и выискался хороший человек — да! — Сказал,
как и отчего.
Никогда еще
не замечал я в нем такой расторопности:
не прошло пяти минут,
как он уже сидел верхом на чалке, в синем кафтане и какой-то высокой бобровой шапке, бог
знает от кого и
каким образом доставшейся ему.
—
Не знаю,
как и благодарить за ваши милости, — сказала мне с поклоном Арина Семеновна и отнеслась к идущим за мной двум барышням: — Нимфодора Михайловна, Минодора Михайловна, позвольте и вас просить к себе на чашку чаю: я у вас частая гостья, гощу-гощу и стыда
не знаю, а вас в своем доме давно
не имела счастия видеть.
— Тоже вот и Любаша: уж как ей хочется, чтобы всем было хорошо, что уж я
не знаю как! Опять дома не ночевала, а намедни, прихожу я утром, будить ее — сидит в кресле, спит, один башмак снят, а другой и снять не успела, как сон ее свалил. Люди к ней так и ходят, так и ходят, а женишка-то все нет да нет! Вчуже обидно, право: девушка сочная, как лимончик…
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть,
не поможете в нашей просьбе, то уж
не знаем,
как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул!
какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен,
как бревно. Я ему прямо скажу:
как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Черт его
знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно
как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?