Заехавший к нему поручик, чтобы узнать, что он предпримет касательно дуэли, увидев Аггея Никитича в совершенно бессознательном положении, поскакал позвать доктора; но тот был в отъезде, почему поручик бросился к аптекарю и, застав того еще не спавшим, объяснил ему, что доктора нет в городе, а между тем исправник их, господин Зверев, находится в отчаянном положении, и потому он
просит господина аптекаря посетить больного.
Неточные совпадения
— Если графу так угодно понимать и принимать дворян, то я повинуюсь тому, — проговорил он, — но во всяком случае
прошу вас передать графу, что я приезжал к нему не с каким-нибудь пустым, светским визитом, а по весьма серьезному делу: сегодня мною получено от моего управляющего письмо, которым он мне доносит, что в одном из имений моих какой-то чиновник
господина ревизующего сенатора делал дознание о моих злоупотреблениях, как помещика, — дознание, по которому ничего не открылось.
— Говорите совершенно откровенно! — поддержал его князь и тут же присовокупил Сергею Степанычу: — Егор Егорыч в письме своем
просит меня верить
господину Крапчику, как бы мы верили ему самому!
Егор Егорыч, не спавший после того всю ночь, только к утру почувствовал, как он много оскорбил Крапчика, и потому пошел было к нему в нумер, чтобы
попросить у него извинения; но ему сказали, что
господин Крапчик еще в ночь уехал совсем из Петербурга. Егор Егорыч, возвратясь к себе, сильно задумался.
От секретаря управляющий проехал к начальнику губернии барону Висбаху, которому в весьма почтительных выражениях объяснил, что он — управляющий бывшего губернского предводителя Петра Григорьича Крапчика и приехал
просить начальника губернии почтить своим посещением прах его
господина.
«Ах, говорит, братец, на тебе записку, ступай ты к частному приставу Адмиралтейской части, — я теперь, говорит, ему дом строю на Васильевском острову, — и
попроси ты его от моего имени разыскать твою жену!..»
Господин частный пристав расспросил меня, как и что, и приказал мне явиться к ним дня через два, а тем временем, говорит, пока разыщут; туточе же, словно нарочно, наш один мужик встретился со мной в трактире и говорит мне: «Я, говорит, Савелий, твою жену встретил, идет нарядная-пренарядная!..
— Все это,
господа, одно вранье ваших почтальонов и ямщиков. Поверьте, я служу из чести, и мне не нужно ни от вас, — обратился он к почтмейстеру, — ни от вас,
господин почтосодержатель, ни десяти, ни двадцати рублей, ни даже ста тысяч и потому
прошу вас удалиться и оставить меня!
— Поехать бы я вас
просил, — сказал на это Тулузов, — завтра, часов в одиннадцать утра, когда
господин предводитель только еще просыпается и пьет чай; вы с ним предварительно переговорите, передадите ему, как сами смотрите на мое предложение, а часов в двенадцать и я явлюсь к нему!
— У меня с
господином Тулузовым есть свое небольшое дело, и я
просил бы вас, почтеннейший Иван Петрович, перейти на короткое время в гостиную: я в несколько минут переговорю с
господином Тулузовым, а потом и вас снова приглашу сюда, чтобы рассудить о предполагаемом дворянском пансионе.
— Шумилов, сведи
господина доктора в канцелярию и скажи письмоводителю, чтобы он выдал ему все, о чем он
просит! — Затем, расцеловавшись с Сверстовым и порядком обслюнявив его при этом, уехал.
—
Прошу вас, — сказал тот и, идя потом по коридору, несколько раз повторил сам себе: «А с этим
господином офицером, я еще посчитаюсь, посчитаюсь».
—
Господа,
прошу прислушаться к словам
господина поручика! — обратился камер-юнкер к другим просителям, из коих одни смутились, что попали в свидетели, а другие ничего, и даже как бы обрадовались, так что одна довольно старая салопница, должно быть, из просвирен, звонким голосом произнесла...
— Я и то уже сказал прочим просителям: «
Прошу прислушать,
господа!» — объяснил камер-юнкер.
— Это совершенно справедливо, — подхватил Аггей Никитич (у него при этом на губах была уже беленькая пенка), — а потому я
прошу вас, как честного офицера, быть моим секундантом и передать от меня
господину камер-юнкеру вызов на дуэль.
Надобно сказать, что сей петиметр был довольно опытен в отвертываньи от дуэлей, на которые его несколько раз вызывали разные
господа за то, что он то насплетничает что-нибудь, то сострит, если не особенно умно, то всегда очень оскорбительно, и ему всегда удавалось выходить сухим из воды: у одних он
просил прощения, другим говорил, что презирает дуэли и считает их варварским обычаем, а на третьих, наконец, просто жаловался начальству и
просил себе помощи от полиции.
— Я
просил бы вас, почтенный
господин, объяснить мне, кого вы называете русскими мартинистами.
— Нечего и говорить, что вы храбрая девушка. Ей-богу, я думал, что вы
попросите господина Разумихина сопровождать вас сюда. Но его ни с вами, ни кругом вас не было, я таки смотрел: это отважно, хотели, значит, пощадить Родиона Романыча. Впрочем, в вас все божественно… Что же касается до вашего брата, то что я вам скажу? Вы сейчас его видели сами. Каков?