Неточные совпадения
Из частного дома камер-юнкер все в том же своем красивом мундире поехал
к Екатерине Петровне. Он с умыслом хотел ей показаться в придворной форме, дабы еще более
привязать ее сердце
к себе, и придуманный им способ, кажется, ему до некоторой степени удался, потому что Екатерина Петровна, только что севшая в это время за обед, увидав его, воскликнула...
— То есть, может быть, вы хотите воскресить в нем все прежние беспокойства, чувство долга, всю «тоску по своим обязанностям» (как вы сами давеча выразились), для того чтоб этим снова
привязать его к себе по-старому.
Этот человек сразу и крепко
привязал меня к себе; я смотрел на него с неизбывным удивлением, слушал, разинув рот. В нем было, как я думал, какое-то свое, крепкое знание жизни. Он всем говорил «ты», смотрел на всех из-под мохнатых бровей одинаково прямо, независимо, и всех — капитана, буфетчика, важных пассажиров первого класса — как бы выравнивал в один ряд с самим собою, с матросами, прислугой буфета и палубными пассажирами.
Неточные совпадения
Девочка, его ребенок, была так мила и так
привязала к себе Анну с тех пор, как у ней осталась одна эта девочка, что Анна редко вспоминала о сыне.
Погодя немного минут, баба в коровник пошла и видит в щель: он рядом в сарае
к балке кушак
привязал, петлю сделал; стал на обрубок и хочет
себе петлю на шею надеть; баба вскрикнула благим матом, сбежались: «Так вот ты каков!» — «А ведите меня, говорит, в такую-то часть, во всем повинюсь».
Я сел; лошади вдруг стали ворочать назад; телега затрещала, Затей терялся; прибежали якуты; лошади начали бить; наконец их распрягли и
привязали одну
к загородке, ограждающей болото; она рванулась; гнилая загородка не выдержала, и лошадь помчалась в лес, унося с
собой на веревке почти целое бревно от забора.
Очутившись в доме своего благодетеля и воспитателя, Ефима Петровича Поленова, он до того
привязал к себе всех в этом семействе, что его решительно считали там как бы за родное дитя.
На одном из губернаторских смотров ссыльным меня пригласил
к себе один ксендз. Я застал у него несколько поляков. Один из них сидел молча, задумчиво куря маленькую трубку; тоска, тоска безвыходная видна была в каждой черте. Он был сутуловат, даже кривобок, лицо его принадлежало
к тому неправильному польско-литовскому типу, который удивляет сначала и
привязывает потом; такие черты были у величайшего из поляков — у Фаддея Костюшки. Одежда Цехановича свидетельствовала о страшной бедности.