Неточные совпадения
— Нет, это еще не все, мы еще и другое! — перебил его снова с несколько ядовитой усмешкой Марфин. — Мы — вы, видно, забываете, что я вам
говорю: мы — люди, для которых душа человеческая и ее спасение дороже всего в мире, и для нас не суть важны ни
правительства, ни границы стран, ни даже религии.
— Извольте, извольте, душа моя, но чем же вы желаете, чтобы вас вознаградило
правительство? Я на это имею такого рода бумагу! —
говорил Иван Петрович все с более и более краснеющим и трясущимся носом и с торжеством выкладывая перед глаза Тулузова предложение министра, в котором было сказано: отыскать жертвователей с обещанием им награды.
— Не я-с
говорю это, я во сне бы никогда не посмел подумать того, — отвечал ей немного уже опешивший Тулузов, — но это могут сказать другие, и, главное, может таким образом понять
правительство, которое зорко следит за подобными отношениями и обеспечивает крепостных людей от подобного самоуправства: сын этого Власия, как вы сами видели, не из смирных; грубиян и проходимец великий; он найдет себе заступу, и вам может угрожать опасность, что у вас отберут ваше имение в опеку.
— Тогда я покажу
правительству письмо Валерьяна, в котором он
говорит, что убьет себя, если я разлучу его с Аксиньей! — воскликнула Катрин.
— В голову не пришло; вообще Егор Егорыч
говорит, что дело это теперь в руках
правительства и что следствие раскроет тут все, что нужно!
— Нынче откупа пошли выгодно для нас; цены на торгах состоялись умеренные; кроме того,
правительством обещаны нам разного рода льготы, и мне в Петербурге
говорили, что есть даже секретный циркуляр начальникам губерний не стеснять откупщиков и допускать каждого из них торговать, как он умеет!
Он взял почти поощряемую
правительством взятку с откупщика, и взял для того, чтобы потешить этими деньгами страстно любимую женщину; это с одной стороны даже казалось ему благородным, но с другой — в нем что-то такое
говорило, что это скверно и нечестно!
Неточные совпадения
А Степан Аркадьич был не только человек честный (без ударения), но он был че́стный человек (с ударением), с тем особенным значением, которое в Москве имеет это слово, когда
говорят: че́стный деятель, че́стный писатель, че́стный журнал, че́стное учреждение, че́стное направление, и которое означает не только то, что человек или учреждение не бесчестны, но и то, что они способны при случае подпустить шпильку
правительству.
— Но князь
говорит не о помощи, — сказал Левин, заступаясь за тестя, — а об войне. Князь
говорит, что частные люди не могут принимать участия в войне без разрешения
правительства.
— Да моя теория та: война, с одной стороны, есть такое животное, жестокое и ужасное дело, что ни один человек, не
говорю уже христианин, не может лично взять на свою ответственность начало войны, а может только
правительство, которое призвано к этому и приводится к войне неизбежно. С другой стороны, и по науке и по здравому смыслу, в государственных делах, в особенности в деле воины, граждане отрекаются от своей личной воли.
Связь с этой женщиной и раньше уже тяготила его, а за время войны Елена стала возбуждать в нем определенно враждебное чувство, — в ней проснулась трепетная жадность к деньгам, она участвовала в каких-то крупных спекуляциях, нервничала,
говорила дерзости, капризничала и — что особенно возбуждало Самгина — все более резко обнаруживала презрительное отношение ко всему русскому — к армии,
правительству, интеллигенции, к своей прислуге — и все чаще, в разных формах, выражала свою тревогу о судьбе Франции:
— Да, молодежь горячится, однако — это понятно, —
говорил он, тщательно разминая слова губами. — Возмущение здоровое… Люди видят, что
правительство бессильно овладеть… то есть — вообще бессильно. И — бездарно, как об этом
говорят — волнения на юге.