Неточные совпадения
Борис. Кабы я один, так бы ничего! Я бы бросил все да уехал. А
то сестру жаль. Он
было и ее выписывал, да матушкины родные не пустили, написали, что больна. Какова бы ей здесь жизнь
была — и представить страшно.
Кулигин. Как же, сударь! Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для поддержки. Работу надо дать мещанству-то. А
то руки
есть, а работать нечего.
Кабанов.
То все приставала: «Женись да женись, я хоть бы поглядела на тебя, на женатого»! А теперь поедом
ест, проходу не дает — все за тебя.
Катерина. Нет, я знаю, что умру. Ох, девушка, что —
то со мной недоброе делается, чудо какое-то! Никогда со мной этого не
было. Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или… уж и не знаю.
Лучше бы я больна
была, а
то нехорошо.
Варвара. Вздор все. Очень нужно слушать, что она городит. Она всем так пророчит. Всю жизнь смолоду-то грешила. Спроси-ка, что об ней порасскажут! Вот умирать-то и боится. Чего сама-то боится,
тем и других пугает. Даже все мальчишки в городе от нее прячутся, грозит на них палкой да кричит (передразнивая): «Все гореть в огне
будете!»
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не
то страшно, что убьет тебя, а
то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты
есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не страшно, а как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! страшно вымолвить!
Вот еще какие земли
есть! Каких-то, каких-то чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди
есть; нет-нет да и услышишь, что на белом свету делается; а
то бы так дураками и померли.
Варвара. Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живешь! У нас весь дом на
том держится. И я не обманщица
была, да выучилась, когда нужно стало. Я вчера гуляла, так его видела, говорила с ним.
Кабанов. Да не разлюбил; а с этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь! Ты подумай
то: какой ни на
есть, а я все-таки мужчина, всю-то жизнь вот этак жить, как ты видишь, так убежишь и от жены. Да как знаю я теперича, что недели две никакой грозы надо мной не
будет, кандалов этих на ногах нет, так до жены ли мне?
Борис. Я один раз только и
был у них с дядей. А
то в церкви вижу, на бульваре встречаемся. Ах, Кудряш, как она молится, кабы ты посмотрел! Какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится.
Борис. Ваша воля
была на
то.
Варвара (встает). Ну, прощай! (Зевает, потом целует холодно, как давно знакомого.) Завтра, смотрите, приходите пораньше! (Смотрит в
ту сторону, куда пошли Борис и Катерина.)
Будет вам прощаться-то, не навек расстаетесь, завтра увидитесь. (Зевает и потягивается.)
Кулигин. Кабы я со своим делом лез, ну, тогда
был бы я виноват. А
то я для общей пользы, ваше степенство. Ну, что значит для общества каких-нибудь рублей десять! Больше, сударь, не понадобится.
Кулигин. Никакой я грубости вам, сударь, не делаю, а говорю вам потому, что, может
быть, вы и вздумаете когда что-нибудь для города сделать. Силы у вас, ваше степенство, много;
была б только воля на доброе дело. Вот хоть бы теперь
то возьмем: у нас грозы частые, а не заведем мы громовых отводов.
Кабанова (входя). То-то вот, надо жить-то так, чтобы всегда
быть готовой ко всему; страху-то бы такого не
было.
Кабанов. Нет, постой! Уж на что еще хуже этого. Убить ее за это мало. Вот маменька говорит: ее надо живую в землю закопать, чтоб она казнилась! А я ее люблю, мне ее жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и
то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом
ест, а она, как тень какая, ходит, безответная. Только плачет да тает, как воск. Вот я и убиваюсь, глядя на нее.
Кабанов. Поди-ка поговори с маменькой, что она тебе на это скажет. Так, братец, Кулигин, все наше семейство теперь врозь расшиблось. Не
то что родные, а точно вороги друг другу. Варвару маменька точила-точила; а
та не стерпела, да и
была такова — взяла да и ушла.
Кабанов. Кто ее знает. Говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала, и
того также нигде не найдут. Уж это, Кулигин, надо прямо сказать, что от маменьки; потому стала ее тиранить и на замок запирать. «Не запирайте, говорит, хуже
будет!» Вот так и вышло. Что ж мне теперь делать, скажи ты мне! Научи ты меня, как мне жить теперь! Дом мне опостылел, людей совестно, за дело возьмусь, руки отваливаются. Вот теперь домой иду; на радость, что ль, иду?
Катерина.
То ласков,
то сердится, да
пьет все. Да постыл он мне, постыл, ласка-то его мне хуже побоев.
Катерина. На беду я увидала тебя. Радости видела мало, а горя-то, горя-то что! Да еще впереди-то сколько! Ну, да что думать о
том, что
будет! Вот я теперь тебя видела, этого они у меня не отымут; а больше мне ничего не надо. Только ведь мне и нужно
было увидать тебя. Вот мне теперь гораздо легче сделалось; точно гора с плеч свалилась. А я все думала, что ты на меня сердишься, проклинаешь меня…
Катерина. Да нет, все не
то я говорю; не
то я хотела сказать! Скучно мне
было по тебе, вот что; ну, вот я тебя увидала…
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Добро бы
было в самом деле что-нибудь путное, а
то ведь елистратишка простой!
Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может
быть, и
того еще хуже.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не
было, что может все сделать, все, все, все!