А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я,
терла щеткоюВ то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить в колокола!
Вахрушка с раннего утра принимался «за чистоту», то есть все обметал,
тер щеткой, наводил лоск суконкой, обдувал и даже в критических случаях облизывал языком.
Я усердно
тру щеткой руки, искоса взглядываю на нее: не смеется ли? Но на лице у нее искреннее выражение горделивого удовольствия. Сердце мое полно радости. Я гляжу на кровавый и белый беспорядок кругом, на красную воду в тазу и чувствую себя победителем. Но в глубине где-то шевелится червяк сомнения.
«Я, — говорит, — бедный человек, купите хоть ваксу!» — и для большей убедительности намазывает себе ваксой по башмаку,
трет щеткой — и башмак его стал словно стекло на солнышке!
Неточные совпадения
Санин проворно снял сюртук с лежавшего мальчика, расстегнул ворот, засучил рукава его рубашки — и, вооружившись
щеткой, начал изо всех сил
тереть ему грудь и руки. Панталеоне так же усердно
тер другой — головной
щеткой — по его сапогам и панталонам. Девушка бросилась на колени возле дивана и, схватив обеими руками голову, не мигая ни одной векою, так и впилась в лицо своему брату. Санин сам
тер — а сам искоса посматривал на нее. Боже мой! какая же это была красавица!
Негр все так же ласково стал
тереть ноги Матвея
щетками, мазал сапоги ваксой, плевал, дышал и опять
тер.
— Что, что, что? Да ты здесь рассуждать научился! ах ты, мужик ты этакой! ах ты, сопляк! Ну, жаль, некогда мне теперь с тобой возиться, а то бы я… Ну да потом припомню! Давай ему шляпу, Гришка! Давай ему шубу! Здесь без меня все эти
три комнаты прибрать; да зеленую, угловую комнату тоже прибрать. Мигом
щетки в руки! С зеркал снять чехлы, с часов тоже, да чтоб через час все было готово. Да сам надень фрак, людям выдай перчатки, слышишь, Гришка, слышишь?
— А вот мы их сейчас высушим! Гришка, бери головную
щетку,
три его досуха; крепче! крепче! вот так! вот так!
Девочки до красноты
терли мочалками шеи, в кровь царапали зубными
щетками десны, немилосердно палили волосы, сооружая какие-то замысловатые прически.