Она вспоминала наивную радость, выражавшуюся на круглом добродушном лице Анны Павловны при их встречах; вспоминала их тайные переговоры о больном, заговоры о том, чтоб отвлечь его от работы, которая была ему запрещена, и увести его гулять; привязанность меньшего
мальчика, называвшего
ее «моя Кити», не хотевшего без
нее ложиться спать.
Во время разлуки с ним и при том приливе любви, который
она испытывала всё это последнее время,
она воображала его четырехлетним
мальчиком, каким
она больше всего любила его. Теперь он был даже не таким, как
она оставила его; он еще дальше стал от четырехлетнего, еще вырос и похудел. Что это! Как худо его лицо, как коротки его волосы! Как длинны руки! Как изменился он с тех пор, как
она оставила его! Но это был он, с его формой головы, его губами, его мягкою шейкой и широкими плечиками.