Венецейцы, греки и морава
Что ни день о русичах поют,
Величают князя Святослава.
Игоря отважного клянут.
И смеется гость земли немецкой,
Что, когда не стало больше сил.
Игорь-князь в Каяле половецкой
Русские богатства утопил.
И бежит молва про удалого,
Будто он, на Русь накликав зло.
Из седла, несчастный, золотого
Пересел в кощеево седло…
Приумолкли города, и снова
На Руси веселье полегло.
— Так это почему? Они сидят себе, пьют пиво и слушают; женщины вяжут чулки… Когда чем-нибудь занимаешься, всегда легче слушать. Да вот, например, мы иногда с Борисом читаем по вечерам «
Русское богатство». Я читаю, а он слушает и рисует лошадиные головки. Это очень помогает слушать.
— Сейчас я пишу рассказ, только навряд ли вы согласитесь напечатать его в «
Русском богатстве». Там выводятся социал-демократы, и отношение к ним автора очень сочувственное.
А Михайловский и его «
Русское богатство» все продолжали твердить о том, что марксизм ведет к примирению с действительностью и к полнейшей пассивности. В весело-грозовой атмосфере захватывающей душу работы, борьбы и опасности как смешны казались эти упреки! А у самого Михайловского, в сущности, давно уже не было никаких путей. Он открещивался от народничества, решительно отклонял от себя название народника. И, по-видимому, совершенно уже утратил всякую веру в революцию.
Неточные совпадения
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное
богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная
русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения.
Было ясно, что это тот самый великий
русский народ, чьи умные руки создали неисчислимые
богатства, красиво разбросанные там, на унылом поле.
— «
Русская интеллигенция не любит
богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего,
богатства духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Вокруг этой кучки тотчас же образовался круг любопытных и подобострастных перед
богатством людей: начальник станции в красной фуражке, жандарм, всегда присутствующая летом при прибытии поездов худощавая девица в
русском костюме с бусами, телеграфист и пассажиры: мужчины и женщины.
Русский человек будет грабить и наживаться нечистыми путями, но при этом он никогда не будет почитать материальные
богатства высшей ценностью, он будет верить, что жизнь св. Серафима Саровского выше всех земных благ и что св.