Долго ли она
жила на заводе по смерти старика Богачева, неизвестно; но в 1806 году она проживала уже в Петербурге, где ожидала решения сената о признании ее законной женой Семена Богачева и где она явила на могущую достаться ей по разделу часть дарственную запись на имя своего старшего сына, Сергея младшего; однако она не дождалась окончания дела и умерла в 1828 г., а через два года ее дети: Сергей младший, Александр и Григорий, были признаны законными наследниками.
Неточные совпадения
Молва эта, может быть, и справедлива, если принять в расчет время и обстоятельства, среди которых
жил основатель и первый владелец селезневского
завода, Семен Родионович Богачев, имя которого и теперь, более полувека спустя, произносится
на заводе с каким-то паническим страхом.
Семен Родионович был женат, и от этого брака имел сына Сергея, которого мы будем называть «Сергей старший». Покойный Семен Родионович почему-то сильно недолюбливал его, а потому Сергей Семенович не только не
жил с отцом, но никогда не бывал у него, а
проживал на одном из его дальних
заводов. Овдовев, Богачев
жил с любовницей, какой-то Марфой Гавриловой, от которой также имел сыновей: Сергея младшего, Александра и Григория.
Тогда она прежде всего удалила из Петербурга законного сына Петра, который 10 лет почти без всяких средств и
прожил на Селезневском
заводе, между тем как Федосья неограниченно стала распоряжаться всем громадным имуществом покойного Богачева.
В тот же вечер условились: обоим семействам искать квартир, которые были бы рядом. В ожидании того, пока удобные квартиры отыскались и устроились, Бьюмонты
прожили на заводе, где, по распоряжению фирмы, была отделана квартира для управляющего. Это удаление за город могло считаться соответствующим путешествию, в которое отправляются молодые по прекрасному английскому обычаю, распространяющемуся теперь во всей Европе.
— Я уже сказал, что, по моему мнению, не дурно бы составить маленькую консультацию из специалистов, — повторил Прейн. — А на помощь к ним можно будет пригласить в качестве нейтрального элемента председателя здешней земской управы господина Тетюева… Он, кстати, кажется, теперь
живет на заводах.
— Ты, кажется, уж давненько
живешь на заводах и можешь в этом случае сослужить службу, не мне, конечно, а нашему общему делу, — продолжал свою мысль генерал. — Я не желаю мирволить ни владельцу, ни рабочим и представить только все дело в его настоящем виде. Там пусть делают, как знают. Из своей роли не выходить — это мое правило. Теория — одно, практика — другое.
Неточные совпадения
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте
жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и
заводы — что же-с! Все это вам же
на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
— А видите, я — сирота, с одиннадцати лет
жил у крестного отца
на кожевенном
заводе.
Гости приехали — и то не отрада: заговорят, сколько кто вина выкуривает
на заводе, сколько кто аршин сукна ставит в казну… Что ж это? Ужели то сулил он себе? Разве это жизнь?.. А между тем
живут так, как будто в этом вся жизнь. И Андрею она нравится!
Привалов
прожил на Шатровском
заводе недели две и все время был завален работой по горло. Свободное время оставалось только по вечерам, когда шли бесконечные разговоры обо всем.
В настоящую минуту тепленькое место директора в узловско-моховском банке и довольно кругленькая сумма, получаемая им в опекунском совете по опеке над Шатровскими
заводами, давали Половодову полную возможность
жить на широкую ногу и придумывать разные дорогие затеи.