Неточные совпадения
Между тем некоторые сочинения по части раскола, явившиеся в последнее время (с 1857 г.), частью в журналах, частью отдельными
книгами, доказали, что русская публика жаждет уяснения этого предмета, горячо желает, чтобы путем всепросвещающего анализа разъяснили ей наконец загадочное явление, отражающееся на десятке миллионов русских людей и не на одной сотне тысяч народа в Пруссии, Австрии, Дунайских княжествах, Турции, Малой Азии, Египте и, может
быть, даже Японии [«Путешественник в Опоньское царство», о раскольнической рукописи первых годов XVIII столетия.].
Впрочем, тем, к сожалению, немногим специалистам, которые знают русский народ и, изучив его в
книгах, видали и лицом к лицу раскольников, может
быть, еще рано подвергать раскол анализу.
В особенности желательно
было бы видеть в новом издании следующие
книги, теперь весьма редкие,
книги, без изучения которых шагу нельзя сделать тем, которые желают рассуждать о русском расколе не с ветру, а основательно: 1) «Стоглав», 2) «Потребники», напечатанные в Москве в 1625, 1633, 1636, 1647 годах, 3) «Большой катехизис», напечатанный в Москве при патриархе Филарете, 4) «Соборник», напечатанный в Москве в 1642 и 1647 годах, 5) «Псалтырь следованная», одобренная патриархом Иосифом, 6) «Кириллова
книга», напечатанная в Москве в 1644 году, 7) «
Книга о вере», напечатанная в Москве в 1648 году, 8) «Кормчая», напечатанная в Москве в 1653 году, 9) «Скитское покаяние», напечатанное в Супрасле в 1788 году, 10) «Проскинитарий» Арсения Суханова [«Проскинитарий» напечатан в 1-м томе «Сказаний русского народа» г. Сахарова, но с выпусками тех мест, которые имеют какое-либо отношение к расколу.
До последнего времени всего их
было, кажется, только двое: г. Андрей Муравьев, автор
книги: «Раскол, обличаемый своею историею», и г. А. Щапов, издавший в 1857 году
книгу о расколе, напечатанную им, когда он
был еще студентом Казанской духовной академии.
Несчастная мать
была раскольница, но, к счастью, она принадлежала к тому огромному большинству раскольников, которые, по
книгам и записям, значатся принадлежащими к господствующей церкви.
Будь она записной (в
книге) раскольницей, ее взгляд на детоубийство, совпадающий со взглядом, например, секты детоубивателей, о которой еще в первой половине прошлого столетия упоминает преосвященный Феофилакт Лопатинский в своем «Обличении неправды раскольнической» [В прибавлении к изданию 1745 года, под № 23-м.], секты, которой, как отдельного толка, никогда не
было, — навлек бы на бедную мать страшное наказание по действующему уголовному кодексу; но, к счастью, она хотя и
была раскольница, но значилась православною.
А такие же точно старики и старухи, в том же самом Княгининском уезде, до 1848 года, когда разобрали их дело, значились в
книгах земского суда иконоборцами и таким образом
были причислены к вреднейшим сектаторам.
Во время Донского
был у них христос Аверьян, убитый татарами, во времена Ивана Грозного
были в Москве, в Киржаче и на реке Андоме христос Иван Емельянов и богородица Марья Якимовна, при Никоне странствовал по нынешним Костромской и Владимирской губерниям господь саваоф Данила Филиппович, который около Костромы побросал в Волгу и старые и новые
книги, говоря, что не в грамоте и не в
книгах, а в слове и духе спасение…
Сверх того
есть еще несколько толков, о которых ни в одной печатной
книге, доселе изданной, не упоминается, но говорится лишь в разных рукописных сочинениях [О немногих упоминается в «Сборнике» г. Кельсиева и новом «Энциклопедическом словаре», изданном в Петербурге в 1861 г.].
Она набрана и отпечатана еще при патриархе Иосифе, но вышла в свет в первый год патриаршества Никона («Кормчая»
была издана еще в 1650 г. в Москве — не полна и теперь весьма редка, в 1787 г., в Москве же, в 2 частях, в 1842 году, в Петербурге, в весьма сокращенном виде, под названием: «
Книга правил святых апостолов, святых соборов вселенских и поместных и святых отец»).].
Суд и расправу они совершают по «Кормчей
книге», то
есть по градскому закону [Градским законом называются некоторые гражданские законоположения византийских императоров, вошедшие в «Кормчую» и «Номо-канон».]. Все люди строго исполняют уставы о постах и поклонах, строго соблюдают старые обычаи и вполне подчиняют всю жизнь неподвижному обряду и клерикальному влиянию. Вот идеал политической и общественной жизни по понятиям раскольников.
Это мнение весьма распространено у раскольников всех толков.], хотя и князь, или судия, или боярин, а все в бородах и промежду их закон божий, сиречь вечное евангелие и седмью вселенскими соборами утвержденное кормило, душевный корабль, сиречь
книга Кормчая и прочия Богом вдохновенныя: св. Кирилла, Иоанна Златоустого или преподобнаго Ефрема [Здесь упоминаются те
книги, которые,
будучи напечатаны при патриархе Иосифе, особенно уважаются раскольниками: «Кириллова
книга», составленная Стефаном Зизанием, «Маргарит» Иоанна Златоустого и «
Книга Ефрема Сирина».
«Кириллова
книга» и «Ефрем Сирин»
были перепечатаны, сходно с московскими старопечатными изданиями, в польских типографиях, в конце XVIII столетия (
книги переводные).
Конечно, в этих письмах
будет много недостатков и всякого рода несовершенств, но… господа отцы и братья, оже ся где
буду описал, или переписал, или не дописал, чтите, исправливая бога для, а не клените, занеже
книги ветшаны, а ум молод, не дотел, — скажу я с древним нашим летописцем, мнихом Лаврентием.
Илья Иванович иногда возьмет и книгу в руки — ему все равно, какую-нибудь. Он и не подозревал в чтении существенной потребности, а считал его роскошью, таким делом, без которого легко и обойтись можно, так точно, как можно иметь картину на стене, можно и не иметь, можно пойти прогуляться, можно и не пойти: от этого ему все равно, какая бы ни
была книга; он смотрел на нее, как на вещь, назначенную для развлечения, от скуки и от нечего делать.
Неточные совпадения
Была тут также лавочка // С картинами и
книгами, // Офени запасалися // Своим товаром в ней.
«Уйди!..» — вдруг закричала я, // Увидела я дедушку: // В очках, с раскрытой
книгою // Стоял он перед гробиком, // Над Демою читал. // Я старика столетнего // Звала клейменым, каторжным. // Гневна, грозна, кричала я: // «Уйди! убил ты Демушку! //
Будь проклят ты… уйди!..»
Самая
книга"О водворении на земле добродетели"
была не что иное, как свод подобных афоризмов, не указывавших и даже не имевших целью указать на какие-либо практические применения.
Потом остановились на мысли, что
будет произведена повсеместная «выемка», и стали готовиться к ней: прятали
книги, письма, лоскутки бумаги, деньги и даже иконы — одним словом, все, в чем можно
было усмотреть какое-нибудь «оказательство».
— Вам, старички-братики, и
книги в руки! — либерально прибавил он, — какое количество по душе назначите, я наперед согласен! Потому теперь у нас время такое: всякому свое, лишь бы поронцы
были!