Неточные совпадения
Мрачен, грозен, властен стал
с другими, скуп, суров, неподступен для всех подначальных.
С утра до ночи черною, хмарою тучей
ходил, но как только взглянет на
отца веселыми синенькими глазками Дуня — он тотчас просияет, и тут проси у него что хочешь.
И родных своих по скорости чуждаться стала, не заботили ее неизбывные их недостатки; двух лет не
прошло после свадьбы, как
отец с матерью, брат и сестры отвернулись от разбогатевшей Параши, хоть, выдавая ее за богача, и много надежд возлагали, уповая, что будет она родителям под старость помощница, а бедным братьям да сестрам всегдашняя пособница.
Люди не познали, что Бог
с ними
ходит,
Над ним надругались — вины не сыскали,
Все не знали в злобе, что тебе сказати,
Рученьки пречисты велели связати,
На тебя плевали, венец накладали,
Отвели к Пилату, чтоб велел распяти,
А ты, милосердый, терпеливый, агнец,
Грех со всех снимаешь, к
Отцу воздыхаешь:
«Отпусти им, Отче, — творят, что не ведят».
— Ни на кого не накатило! — жалобно молвил старый матрос. — Никому еще не
сослал Господь даров своих. Не воздвиг нам пророка!.. Изволь, кормщик дорогой,
отец праведный, святой, нам про духа провестить, — сказал он, встав
с места и кланяясь в ноги Николаю Александрычу.
А тоска так и разливается по бледному лицу ее. Так и гложет у ней сердце… То
отец мерещится, то Самоквасов не
сходит с ума. Уйти хочется, одной остаться, но Варенька ни на шаг от нее.
Не
прошло получаса, как
отец Прохор сел
с Дуней в тележку.
— Да уж лет тридцать
прошло с той поры, как его под стражей из Луповиц увезли. Я был тогда еще внове, только что удостоился принять рукоположение, — отвечал
отец Прохор. — Но его хорошо помню — важный такой вид имел, а корабль у него не в пример больше был теперешнего. И в том корабле были все больше из благородных да из нашего брата, духовенства… А вот мы и приехали, — прибавил
отец Прохор, указывая на огоньки и на белевшие в полумраке здания губернского города.
Среди кладбища каменная церковь, с зеленым куполом, в которую он раза два в год
ходил с отцом и с матерью к обедне, когда служились панихиды по его бабушке, умершей уже давно и которую он никогда не видал.
Все так же я
хожу с отцом в театр, сижу с ним в будке, любуюсь блеском декораций, сверкающими костюмами артистов; слушаю и не понимаю, а сама не только спросить, а пошевелиться боюсь, чтоб отцу не помешать.
По мнению Ольги Федотовны, бабушка не любила семинаристов за то, что,
ходя с отцами в праздники по приходу, они ловят кур и вообще очень обижают крестьян, собирая с них без милосердия все, что взять можно. Но бабушка знала, разумеется, что и из семинаристов бывают исключения, и при этом ей опять представлялся Сперанский… Он очень занимал ее.
Наряженные на работу в княжеском парке крестьяне между тем тронулись из села. За ними отправились любопытные, которые не работали в других местах княжеского хозяйства. Поплелся старый да малый. Князь Сергей Сергеевич после ухода Терентьича
сошел с отцом Николаем в парк и направился к тому месту, где стояла беседка-тюрьма.
Неточные совпадения
Она быстро оделась,
сошла вниз и решительными шагами вошла в гостиную, где, по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа
с гувернанткой. Сережа, весь в белом, стоял у стола под зеркалом и, согнувшись спиной и головой,
с выражением напряженного внимания, которое она знала в нем и которым он был похож на
отца, что-то делал
с цветами, которые он принес.
Маленькая горенка
с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето,
отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший,
ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке,
с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
«И полно, Таня! В эти лета // Мы не слыхали про любовь; // А то бы согнала со света // Меня покойница свекровь». — // «Да как же ты венчалась, няня?» — // «Так, видно, Бог велел. Мой Ваня // Моложе был меня, мой свет, // А было мне тринадцать лет. // Недели две
ходила сваха // К моей родне, и наконец // Благословил меня
отец. // Я горько плакала со страха, // Мне
с плачем косу расплели // Да
с пеньем в церковь повели.
Милка, которая, как я после узнал,
с самого того дня, в который занемогла maman, не переставала жалобно выть, весело бросилась к
отцу — прыгала на него, взвизгивала, лизала его руки; но он оттолкнул ее и
прошел в гостиную, оттуда в диванную, из которой дверь вела прямо в спальню.
И вот снится ему: они идут
с отцом по дороге к кладбищу и
проходят мимо кабака; он держит
отца за руку и со страхом оглядывается на кабак.