Неточные совпадения
Марку Данилычу ее рассказы пришлись по́ сердцу; щедро наградив Манефу
за службы, в его домашней моленной Макриной отправленные, обещал на будущее
время быть благодетелем честно́й обители, если же мать Манефа с сестрами будут согласны, то, пожалуй, и ктитором сделаться.
Годы шли один
за другим; Иванушке двадцать минуло. В семье семеро ревизских душ — рекрут скоро потребуется, а по
времени еще не один, первая ставка Иванушке. Задолго еще до срока Герасим положил не довести своего любимца до солдатской лямки, выправить
за него рекрутскую квитанцию, либо охотника приискать, чтоб шел
за него на
службу.
От своих предшественников-швейцаров он получил в наследство много легенд из университетской жизни, прибавил к этому богатству много своего добра, добытого
за время службы, и если хотите, то он расскажет вам много длинных и коротких историй.
Неточные совпадения
— Ради самого Христа! помилуй, Андрей Иванович, что это ты делаешь! Оставлять так выгодно начатый карьер из-за того только, что попался начальник не того… Что ж это? Ведь если на это глядеть, тогда и в
службе никто бы не остался. Образумься, образумься. Еще есть
время! Отринь гордость и самолюбье, поезжай и объяснись с ним!
Так он очищался и поднимался несколько раз; так это было с ним в первый раз, когда он приехал на лето к тетушкам. Это было самое живое, восторженное пробуждение. И последствия его продолжались довольно долго. Потом такое же пробуждение было, когда он бросил статскую
службу и, желая жертвовать жизнью, поступил во
время войны в военную
службу. Но тут засорение произошло очень скоро. Потом было пробуждение, когда он вышел в отставку и, уехав
за границу, стал заниматься живописью.
Тут, во
время службы в Сенате, его родные выхлопотали ему назначение камер-юнкером, и он должен был ехать в шитом мундире, в белом полотняном фартуке, в карете, благодарить разных людей
за то, что его произвели в должность лакея.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего
времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной
службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной
службой были связаны так, чтобы ответственность
за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
Добрые люди винили меня
за то, что я замешался очертя голову в политические движения и предоставил на волю божью будущность семьи, — может, оно и было не совсем осторожно; но если б, живши в Риме в 1848 году, я сидел дома и придумывал средства, как спасти свое именье, в то
время как вспрянувшая Италия кипела пред моими окнами, тогда я, вероятно, не остался бы в чужих краях, а поехал бы в Петербург, снова вступил бы на
службу, мог бы быть «вице-губернатором»,
за «оберпрокурорским столом» и говорил бы своему секретарю «ты», а своему министру «ваше высокопревосходительство!».