Неточные совпадения
— Ну и пойду, — смеясь, отвечала Марья, накидывая на голову большой ковровый платок. — Ну и пойду…
Благодарим покорно за угощенье,
матушка Виринея, — низко поклонившись, прибавила она и, припрыгивая, побежала к двери.
—
Благодарим покорно, — ответила головщица. — Только нову-то подушку вряд ли придется мне шить.
Матушка омофор епископу хотела вышивать.
И то денно и нощно Бога
благодаришь, что
матушка Манефа призрела меня, сироту.
—
Благодарим покорно,
матушка!.. Дай тебе Господи долголетнего здравия и души спасения!.. Много довольны твоей милостью… — загудели голоса.
— Покорно
благодарю,
матушка, — ответил Василий Борисыч. — Дорогой закусили — сытехонек. Благословите к
матушке Назарете сходить.
— Да полно ж,
матушка, — наклоняясь головой на плечо игуменьи, сквозь слезы молвила Фленушка, — что о том поминать?.. Осталась жива, сохранил Господь… ну и слава Богу. Зачем грустить да печалиться?.. Прошли беды, минули печали, Бога
благодарить надо, а не горевать.
И мы со всеми нашими домашними и знаемыми много тому порадовались и
благодарили Господа, оздравевшего столь пресветло сияющую во благочестии нашу
матушку, крепкую молитвенницу о душах наших.
—
Благодарим покорно, — с поклоном ответила мать Августа. — Коли жива да здорова буду, не премину побывать, а уж насчет собрания не погневалась бы
матушка Манефа. Наше дело сторона.
—
Благодарим покорно,
матушка, — сладеньким, заискивающим голоском, с низкими поклонами стала говорить мать Таисея. — От лица всея нашей обители приношу тебе великую нашу благодарность. Да уж позволь и попенять, за что не удостоила убогих своим посещеньем… Равно ангела Божия, мы тебя ждали… Живем, кажется, по соседству, пребываем завсегда в любви и совете, а на такой великий праздник не захотела к нам пожаловать.
— И впрямь,
матушка! Распоряжусь по твоему совету. Время-то есть, — молвила Маргарита. — Сию же минуту поеду, сегодня же за ночь из моленной все выберу, а завтра чуть свет сама к Полуехту Семенычу свезу… За полезный совет
благодарю покорно, — прибавила она, низко поклонившись Манефе.
Между тем сей последний, пока я возился у матушкиного комода, вспомнил, что ему пора домой. К неописанному моему удовольствию он начал прощаться с матушкой и опять оттенил меня особенным образом, попросив матушку отпускать меня изредка к нему, на его ответственность, на что матушка и согласилась, — а Пенькновский принял это согласие за чистую монету и,
поблагодарив матушку за доверие, закончил обещанием приводить меня назад домой под его собственным надзором.
Неточные совпадения
—
Благодарю,
матушка. Ничего не нужно, кроме постели.
С этими словами она выбежала из девичьей и нажаловалась
матушке. Произошел целый погром.
Матушка требовала, чтоб Аннушку немедленно услали в Уголок, и даже грозилась отправить туда же самих тетенек-сестриц. Но
благодаря вмешательству отца дело кончилось криком и угрозами. Он тоже не похвалил Аннушку, но ограничился тем, что поставил ее в столовой во время обеда на колени. Сверх того, целый месяц ее «за наказание» не пускали в девичью и носили пищу наверх.
Как бы то ни было, но с этих пор
матушкой овладела та страсть к скопидомству, которая не покинула ее даже впоследствии, когда наша семья могла считать себя уже вполне обеспеченною.
Благодаря этой страсти, все куски были на счету, все лишние рты сделались ненавистными. В особенности возненавидела она тетенек-сестриц, видя в них нечто вроде хронической язвы, подтачивавшей благосостояние семьи.
Матушка,
благодаря наушникам, знала об этих детскихразговорах и хоть не часто (у ней было слишком мало на это досуга), но временами обрушивалась на брата Степана.
Может быть,
благодаря этому инстинктивному отвращению отца, предположению о том, чтобы Федос от времени до времени приходил обедать наверх, не суждено было осуществиться. Но к вечернему чаю его изредка приглашали. Он приходил в том же виде, как и в первое свое появление в Малиновце, только рубашку надевал чистую. Обращался он исключительно к
матушке.