Он прошел в столовую. Там уже набралось много народа; почти все места за длинным, покрытым клеенкой столом были заняты. Синий табачный дым колыхался в воздухе.
Пахло горелым маслом из кухни. Две или три группы офицеров уже начинали выпивать и закусывать. Кое-кто читал газеты. Густой и пестрый шум голосов сливался со стуком ножей, щелканьем бильярдных шаров и хлопаньем кухонной двери. По ногам тянуло холодом из сеней.
«Господи, помилу-уй», — пели на левом клиросе. Какой-то мальчишка подпевал противным, резавшим уши криком, не умея подладиться к хриплому и глухому голосу дьячка. Нескладное пение раздражало Илью, вызывая в нём желание надрать мальчишке уши. В углу было жарко от натопленной печи,
пахло горелой тряпкой. Какая-то старушка в салопе подошла к нему и брюзгливо сказала:
Ребенку выжигают раскаленным железом носовые раковины, предварительно смазав их кокаином: живое тело шипит, кругом
пахнет горелым мясом, а ребенок сидит, улыбаясь и спокойно выдыхая из ноздрей дым…
Он стал на колени и, положив голову возле умирающей, обоняя легкий и страшный
запах горелого мяса, заплакал тихими и обильными слезами нестерпимой жалости.
Неточные совпадения
— С ромом-с! Нынче коньяк какой-то выдумали, только я его не употребляю:
горелым пахнет. Точно головешку из печки пронесли. То ли дело ром!
В этих двух комнатах всегда
пахло росным ладаном,
горелым деревянным маслом, геранью, желтыми восковыми свечами, которые хранились в длинном деревянном ящике под иконостасом, и тем специфическим, благочестивым по преимуществу
запахом, каким всегда
пахнет от старых церковных книг в кожаных переплетах, с медными застежками и с закапанными воском, точно вылощенными, страницами.
Из-под печки
пахнет мышами,
горелым мочалом, сухой пылью. Грязные стены дышат на нас теплой сыростью, грязный, истоптанный пол прогнил, лежат на нем полосы лунного света, освещая черные щели. Стекла окон густо засижены мухами, но кажется, что мухи засидели самое небо. Душно, тесно и несмываемо грязно все.
В карете, как и во всех старых каретах, в особенности обитых желтым басоном,
пахло какой-то гнилью и
горелой щетиной.