Неточные совпадения
— Ах, да, эта высокая, с которой вы гуляли в саду. Она очень хорошенькая… Если бы я была такая, Агафон Павлыч не уехал бы в Петербург. Вы
на ней женитесь? Да? Вы о ней думали все время? Как приятно думать о любимом человеке… Точно сам лучше делаешься… Как-то немножко и стыдно, и хорошо, и хочется
плакать. Вчера я долго бродила мимо дач… Везде огоньки, все счастливы, у всех свой угол… Как им всем хорошо, а я должна была бродить одна, как собака, которую выгнали из
кухни. И я все время думала…
Неточные совпадения
А между тем заметно было, что там жили люди, особенно по утрам:
на кухне стучат ножи, слышно в окно, как полощет баба что-то в углу, как дворник рубит дрова или везет
на двух колесах бочонок с водой; за стеной
плачут ребятишки или раздается упорный, сухой кашель старухи.
За работу Н. И. Струнникову Брокар денег не давал, а только
платил за него пятьдесят рублей в училище и содержал «
на всем готовом». А содержал так: отвел художнику в сторожке койку пополам с рабочим, — так двое
на одной кровати и спали, и кормил вместе со своей прислугой
на кухне. Проработал год Н. И. Струнников и пришел к Брокару:
По субботам к вотчиму десятками являлись рабочие продавать записки
на провизию, которую они должны были брать в заводской лавке, этими записками им
платили вместо денег, а вотчим скупал их за полцены. Он принимал рабочих в
кухне, сидя за столом, важный, хмурый, брал записку и говорил:
Заплакали дети, отчаянно закричала беременная тетка Наталья; моя мать потащила ее куда-то, взяв в охапку; веселая рябая нянька Евгенья выгоняла из
кухни детей; падали стулья; молодой широкоплечий подмастерье Цыганок сел верхом
на спину дяди Михаила, а мастер Григорий Иванович, плешивый, бородатый человек в темных очках, спокойно связывал руки дяди полотенцем.
Теперь ясно было видно, что он
плачет, — глаза его были полны слез; они выступали сверху и снизу, глаза купались в них; это было странно и очень жалостно. Он бегал по
кухне, смешно, неуклюже подпрыгивая, размахивал очками перед носом своим, желая надеть их, и всё не мог зацепить проволоку за уши. Дядя Петр усмехался, поглядывая
на него, все сконфуженно молчали, а бабушка торопливо говорила: