Меня больше всего возмущало то, что человек спал спокойно после всех тех гадостей, какие наделал в течение одного вечера, — спрятался от обманутой девушки, обманул
лучшего друга…
Неточные совпадения
С одной стороны, моя комната «очертела» мне до невозможности, как пункт какого-то предварительного заключения, и поэтому, естественно, меня тянуло разделить свое одиночество с
другим, подобным мне существом, — это инстинктивное тяготение к дружбе и общению —
лучшая характеристика юности; а с
другой, — я так же инстинктивно боялся потерять пока свое единственное право — сидеть одному в четырех стенах.
В том и
другом случае молчание является
лучшей добродетелью.
— Невинные восторги первого авторства погибают в неравной борьбе с томящей жаждой получить первый гонорар, — резюмировал Пепко мое настроение: — тут тебе и святое искусство, и служение истине, добру и красоте, и призвание, и
лучшие идеи века, и вклад во всемирную сокровищницу своей скромной лепты вдовицы, и тут же душевный вопль: «Подайте мне мой двугривенный!» Я уверен, что литература упала, — это факт, не требующий доказательств, — от двух причин: перевелись на белом свете меценаты, которые авторам давали случаи понюхать, чем пахнет жареное, а с
другой — авторы нынешние не нюхают табака.
— Нет, извините, чужие несчастия — наше
лучшее утешение. Мы —
друзья по несчастию.
Кто-то
другой взял все
лучшее в жизни, этого
другого любили те красавицы, о которых мы мечтали в бессонные ночи,
другой пил полной чашей от радости жизни, наслаждался чудесами святого искусства, — я ненавижу этого
другого, потому что всю молодость просидел в кукурузе…
— В самом деле, Василий Иваныч, вот как махнем, — соблазнял меня старичок. — В
лучшем виде… А как тятенька с маменькой обрадуются! Курса вы, положим, не кончили, а на службу можете поступить. Молодой человек, все впереди… А там устроитесь — и о
другом можно подумать. Разыщем этакую жар-птицу… Хе-хе!.. По человечеству будем думать…
― Это мой искренний, едва ли не
лучший друг, ― сказал он Вронскому. ― Ты для меня тоже еще более близок и дорог. И я хочу и знаю, что вы должны быть дружны и близки, потому что вы оба хорошие люди.
Послушай, Чичиков, ведь тебе, право, стыдно, у тебя, ты сам знаешь, нет
лучшего друга, как я.
На свете таково ж: коль в нужду попадёшься, // Отведай сунуться к друзьям: // Начнут советовать и вкось тебе, и впрямь: // А чуть о помощи на деле заикнёшься, // То
лучший друг // И нем и глух.
Господа, извините, что я приглашаю Илью в наше общество. Это мой
лучший друг. Где принимают меня, там должны принимать и моих друзей. Это мое правило.
Неточные совпадения
Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на
другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь!
лучшего и желать нам не надо!
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи дней шесть градоначальниц вырывали
друг у
друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к
другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда оставался
лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
Опять одна зa
другой стали представляться с чрезвычайною быстротой
лучшие минуты и вместе с ними недавнее унижение.
Княгиня же, со свойственною женщинам привычкой обходить вопрос, говорила, что Кити слишком молода, что Левин ничем не показывает, что имеет серьезные намерения, что Кити не имеет к нему привязанности, и
другие доводы; но не говорила главного, того, что она ждет
лучшей партии для дочери, и что Левин несимпатичен ей, и что она не понимает его.
Но он ясно видел теперь (работа его над книгой о сельском хозяйстве, в котором главным элементом хозяйства должен был быть работник, много помогла ему в этом), — он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел, была только жестокая и упорная борьба между им и работниками, в которой на одной стороне, на его стороне, было постоянное напряженное стремление переделать всё на считаемый
лучшим образец, на
другой же стороне — естественный порядок вещей.