Неточные совпадения
Толстая и румяная стряпка Домнушка, гремевшая у печи ухватами, время
от времени взглядывала в его сторону и думала про
себя: «Настоящий медведь…
Свое название завод получил
от глубокого протока, соединяющего между
собой эти два озера.
Его сердитое лицо с черноватою бородкой и черными, как угли, глазами производило неприятное впечатление; подстриженные в скобку волосы и раскольничьего покроя кафтан говорили о его происхождении — это был закоснелый кержак, отрубивший
себе палец на правой руке, чтобы не идти под красную шапку. […чтобы не идти под красную шапку — то есть чтобы избавиться
от военной службы.]
Маленькому Пете Мухину было двенадцать лет, когда он распрощался с своею Самосадкой, увозя с
собой твердую решимость во что бы то ни стало бежать
от антихристовой учебы.
Через полчаса она вернулась: Терешка спал в машинной мертвецки пьяный, и Лукерья, заливаясь слезами,
от души желала, чтобы завтра исправник хорошенько отодрал его. Старая Ганна слушала сноху и качала головой. Закричавший в задней избе ребенок заставил Лукерью уйти, наконец, к
себе.
Макар ушел к
себе в заднюю избу, где его жена Татьяна стирала на ребят. Он все еще не мог прочухаться
от родительской трепки и недружелюбно смотрел на широкую спину безответной жены, взятой в богатую семью за свою лошадиную силу.
Последнюю мысль старый Тит как будто прячет
от самого
себя и даже оглядывается каждый раз, точно кто может его подслушать.
Старухи, по возможности, таились
от снох и даже
от родных дочерей, а молодые бабы шушукались между
собой.
— Сбесились наши старухи, — судачили между
собой снохи из большесемейных туляцких домов. — Туда же, беззубые, своего хлеба захотели!.. Теперь житья
от них нет, а там поедом съедят!
Петр Елисеич увел стариков к
себе в кабинет и долго здесь толковал с ними, а потом сказал почти то же, что и поп. И не отговаривал
от переселения, да и не советовал. Ходоки только уныло переглянулись между
собой.
Таисью так и рвало побежать к Гущиным, но ей не хотелось выдавать
себя перед проклятым Кириллом, и она нарочно медлила.
От выпитой водки широкое лицо инока раскраснелось, узенькие глазки покрылись маслом и на губах появилась блуждающая улыбка.
Девки зашептались между
собой, а бедную Аграфену бросило в жар
от их нахальных взглядов. На шум голосов с полатей свесилась чья-то стриженая голова и тоже уставилась на Аграфену. Давеча старец Кирилл скрыл свою ночевку на Бастрыке, а теперь мать Енафа скрыла
от дочерей, что Аграфена из Ключевского. Шел круговой обман… Девки потолкались в избе и выбежали с хохотом.
— Да я-то враг, што ли, самому
себе? — кричал Тит, ударяя
себя в грудь кулаком. — На свои глаза свидетелей не надо… В первую голову всю свою семью выведу в орду. Все у меня есть, этово-тово, всем
от господа бога доволен, а в орде лучше… Наша заводская копейка дешевая, Петр Елисеич, а хрестьянская двухвершковым гвоздем приколочена. Все свое в хрестьянах: и хлеб, и харч, и обуй, и одёжа… Мне-то немного надо, о молодых стараюсь…
Старая, поглупевшая
от голода и болезней Мавра пилила несчастную Наташку походя и в утешение
себе думала о том, что вот выпустят Окулка из острога и тогда все будет другое.
Петр Елисеич долго шагал по кабинету, стараясь приучить
себя к мысли, что он гость вот в этих стенах, где прожил лет пятнадцать. Да, нужно убираться, а куда?.. Впрочем, в резерве оставалась Самосадка с груздевским домом. Чтобы развлечься, Петр Елисеич сходил на фабрику и там нашел какие-то непорядки. Между прочим, досталось Никитичу, который никогда не слыхал
от приказчика «худого слова».
Про
себя Рачителиха
от души жалела Домнушку: тяжело ей, бедной… С полной-то волюшки да прямо в лапы к этакому темному мужику попала, а бабенка простая. Из-за простоты своей и мужнино ученье теперь принимает.
Под шапочкой иноки с нашитыми на ней белым восьмиконечным крестом и адамовой головой она точно хотела спрятаться
от того мира, который продолжал тянуть ее к
себе, как страшный призрак, как что-то роковое.
— Мечтание это, голубушка!.. Враг он тебе злейший, мочеганин-то этот. Зачем он ехал-то, когда добрые люди на молитву пришли?.. И Гермогена знаю. В четвертый раз сам
себя окрестил: вот он каков человек… Хуже никонианина. У них в Златоусте последнего ума решились
от этих поморцев… А мать Фаина к поповщине гнет, потому как сама-то она из часовенных.
Беседа с Пульхерией всегда успокаивала Аглаиду, но на этот раз она ушла
от нее с прежним гнетом на душе. Ей чего-то недоставало… Даже про
себя она боялась думать, что в скитах ей трудно жить и что можно устроиться где-нибудь в другом месте; Аглаида не могла и молиться попрежнему, хотя и выстаивала всякую службу.
И в лесу не уйдешь
от греха, потому что мы его с
собой в лес-то приносим.
Груздев считал
себя обиженным этими наговорами и сторонился
от старинного заводского полукупечества.
Тит едва отвязался
от подгулявшего дозорного и вернулся домой темнее ночи. Всего места оставалась печь, на которой старик чувствовал
себя почти дома.
— Скучно вам, Самойло Евтихыч, — повторял Артем, надрываясь
от усердия. — Человек вы еще в полной силе, могутный из
себя… Кругом вас темнота и никакого развлечения. Вот вы теперь меня слушаете, а я весьма это чувствую, где мое-то место.
Нюрочка добыла
себе у Таисьи какой-то старушечий бумажный платок и надела его по-раскольничьи, надвинув на лоб. Свежее, почти детское личико выглядывало из желтой рамы с сосредоточенною важностью, и Петр Елисеич в первый еще раз заметил, что Нюрочка почти большая. Он долго провожал глазами укатившийся экипаж и грустно вздохнул: Нюрочка даже не оглянулась на него… Грустное настроение Петра Елисеича рассеял Ефим Андреич: старик пришел к нему размыкать свое горе и не мог
от слез выговорить ни слова.
— И в скитах так же живут, — неохотно отвечал Мосей. — Те же люди, как и в миру, а только название одно: скит… Другие скитские-то, пожалуй, и похуже будут мирских. Этак вон сибирские старцы проезжали как-то по зиме… С Москвы они, значит, ехали,
от боголюбивых народов, и денег везли с
собой уйму.
— Большие тысячи, сказывают… Ну, их, значит, старцев, и порешили в лесу наши скитские, а деньги
себе забрали. Есть тут один такой-то инок… Волк он, а не инок. Теперь уж он откололся
от скитов и свою веру объявил. Скитницу еще за
собой увел… Вот про него и сказывают, что не миновали его рук убитые-то сибирские старцы.
— Увезем, видно, с
собой мертвяка, — решил Мосей, раздумывая. — Тут
от Бастрыка есть повертка к старому медному руднику, там на ём есть одна обвалившаяся шахта, ну, мы его туды и спустим. Не стоит провозу-то, гадина!
В то же утро в Ключевской завод летел нарочный к Мухину с маленькою запиской
от «самого», в которой выражалось любезное желание познакомиться лично с уважаемым Петром Елисеичем, и чем скорее, тем лучше. Мухин не заставил
себя ждать и тотчас же отправился в Мурмос. Это обращение Голиковского польстило ему, как выражение известного внимания. Он остановился в доме Груздева, где царил страшный беспорядок: хозяйничала одна Наташка, а Самойло Евтихыч «объезжал кабаки».
Дома сам Коваль запер ее в заднюю избу и ключ
от замка повесил
себе на пояс.
— Значит, хоронится
от тебя… Тоже совестно. А есть у них такой духовный брат, трехлеточек-мальчик. Глебом звать… Авгарь-то матерью ему родной приходится, а зовет духовным братом. В скитах его еще прижила, а здесь-то ей как будто совестно с ребенком объявиться, потому как название ей девица, да еще духовная сестра. Ну, Таисья-то к
себе и укрыла мальчонка… Прячет, говорю,
от тебя-то!
Это было кровною обидой для всего сплоченного заводского люда, не отделявшего
себя до сих пор
от заводского дела.
Неточные совпадения
Лука Лукич (
от испуга выронил сигару, плюнул и, махнув рукою, про
себя).Черт побери все! сгубила проклятая робость!
Я узнал это
от самых достоверных людей, хотя он представляет
себя частным лицом.
Митрофан. Да! того и смотри, что
от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один конец с
собою!
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать
себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда
от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность.
От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в
себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…