Неточные совпадения
— Ничего, не мытьем, так катаньем можно донять, — поддерживал Овсянников своего приятеля Чебакова. — Ведь как расхорохорился, проклятый француз!..
Велика корысть, что завтра все вольные будем: тот же
Лука Назарыч возьмет да со службы и прогонит… Кому воля, а кому и хуже неволи придется.
В другое время он не посмел бы въехать во двор господского дома и разбудить «самого», но теперь было все равно: сегодня
Лука Назарыч
велик, а завтра неизвестно, что будет.
Маврина семья сразу ожила, точно и день был светлее, и все помолодели. Мавра сбегала к Горбатым и выпросила целую ковригу хлеба, а у Деяна заняла
луку да соли. К вечеру Окулко действительно кончил лужок, опять молча поужинал и улегся в балагане. Наташка радовалась: сгрести готовую кошенину не
велика печаль, а старая Мавра опять горько плакала. Как-то Окулко пойдет объявляться в контору? Ушлют его опять в острог в Верхотурье, только и видела работничка.
— Да ведь и Лука-то Назарыч сегодня здесь и
велик, а завтра и нет его. Все может быть…
Правда, что в то время никому и в голову не приходило, что заемные письма именно самые оные краеугольные камни и суть, а только думалось: вот-то глупую рожу Крутобедров состроит, как тетенька, мимо его дома, в
Великие Луки переезжать будет! — но все-таки должен же был становой понимать, что какая-нибудь тайна да замыкается в заемных письмах, коль скоро они милую очаровательную даму заставляют по целым неделям проживать в Великих Луках на постоялом дворе без дела, без кавалеров, среди всякой нечисти?
Помните, как купец Крутобедров с вас деньги по заемному письму взыскивал, а вы, вместо уплаты, переезжали из Торопца в
Великие Луки, а из Великих Лук в Торопец, и становой не только ни разу вас не изловил, но даже сам лично в тарантас вас усаживал!
Неточные совпадения
Не забудьте тоже притчи Господни, преимущественно по Евангелию от
Луки (так я делал), а потом из Деяний апостольских обращение Савла (это непременно, непременно!), а наконец, и из Четьи-Миней хотя бы житие Алексея человека Божия и
великой из
великих радостной страдалицы, боговидицы и христоносицы матери Марии Египтяныни — и пронзишь ему сердце его сими простыми сказаниями, и всего-то лишь час в неделю, невзирая на малое свое содержание, один часок.
Князь
великий Всеволод! Доколе // Муки нам
великие терпеть? // Не тебе ль на суздальском престоле // О престоле отчем порадеть? // Ты и Волгу веслами расплещешь, // Ты шеломом вычерпаешь Дон, // Из живых ты
луков стрелы мечешь, // Сыновьями Глеба окружен. // Если б ты привел на помощь рати, // Чтоб врага не выпустить из рук, — // Продавали б девок по ногате, // А рабов — по резани на круг.
Митька оказался
великим искусником в выделке оружия, и запасшись
луками и стрелами, в первое время еще без железных наконечников, мы становились друг против «друга, стараясь побольнее попасть в противника. Получая удары, мы сходились все ближе и ближе, громко восклицая: Гораций и Курьяций.
Великим постом отец любил ботвинью с свежепросоленною домашней осетриной, но особенно гордился хорошим приготовлением крошева (рубленой кислой капусты). Помню, однажды под влиянием любви к крошеву отец спросил подлившего себе в тарелку квасу письмоводителя: «А что,
Лука Афанасьевич, хороша ли капустка?»
— Пройдет! — вскричала она своим всегдашним тоном. — В маскарад я вас не приглашаю, но меня уже там ждут… Еще три маскарада — и
Великий Пост… Знаете, что я вам скажу на прощание,
Лука Иванович? Лучше всего любоваться князем Баскаковым…