Здесь были шкуры зверей, оленьи панты, медвежья желчь, собольи и беличьи меха, бумажные свечи, свертки с чаем,
новые топоры, плотничьи и огородные инструменты,
луки, настораживаемые на зверей, охотничье копье, фитильное ружье, приспособления для носки на спине грузов, одежда, посуда, еще не бывшая в употреблении, китайская синяя даба, белая и черная материя, одеяла,
новые улы, сухая трава для обуви, веревки и тулузы [Корзины, сплетенные из прутьев и оклеенные материей, похожей на бумагу, но настолько прочной, что она не пропускает даже спирт.] с маслом.
— Нельзя, ангел мой, кровь застоялась… — добродушно оправдывается исправник, зажигая
новую папиросу. — Ноги совсем отсидел, да и кашель у меня анафемский,
Лука Назарыч; точно западней запрет в горле, не передохнешь. А табачку хватишь — и полегчает…
Когда
новый главный управляющий оставался совершенно спокойным, старый крепостной управляющий
Лука Назарыч ужасно волновался и, как говорится, не находил себе места.
Аристашка только замычал, с удивлением разглядывая
новое начальство. Это был небольшого роста господин, неопределенных лет, с солдатскою физиономией; тусклый глаз неопределенного цвета суетливо ерзал по сторонам. Дорожный костюм был сменен горно-инженерским мундиром. Все движения отличались порывистостью. В общем ничего запугивающего, как у крепостных управляющих, вроде
Луки Назарыча, умевших наводить панику одним своим видом.