Неточные совпадения
— Балчуговские сами по себе: ведь у них площадь в пятьдесят квадратных верст.
На сто лет хватит… Жирно будет, ежели бы им еще и Кедровскую
дачу захватить: там четыреста тысяч десятин… А какие места: по Суходойке-реке, по Ипатихе, по Малиновке — везде золото. Все россыпи от Каленой горы
пошли, значит, в ней жилы объявляются… Там еще казенные разведки были под Маяковой сланью,
на Филькиной гари,
на Колпаковом поле, у Кедрового ключика. Одним словом, Палестина необъятная…
— Не ты, так другие
пойдут… Я тебе же добра желал, Родион Потапыч. А что касается Балчуговских промыслов, так они о нас с тобой плакать не будут… Ты вот говоришь, что я ничего не понимаю, а я, может, побольше твоего-то смыслю в этом деле. Балчуговская-то
дача рядом прошла с Кедровской — ну, назаявляют приисков
на самой грани да и будут скупать ваше балчуговское золото, а запишут в свои книги. Тут не разбери-бери… Вот это какое дело!
На правом берегу Балчуговки тянулся каменистый увал, известный под именем Ульянова кряжа. Через него змейкой вилась дорога в Балчуговскую
дачу. Сейчас за Ульяновым кряжем
шли тоже старательские работы. По этой дороге и ехал верхом объездной с кружкой, в которую ссыпали старательское золото. Зыков расстегнул свой полушубок, чтобы перепоясаться, и Кишкин заметил, что у него за ситцевой рубахой что-то отдувается.
— Уж этот уцелеет… Повесить его мало… Теперь у него с Ермошкой-кабатчиком такая дружба завелась — водой не разольешь. Рука руку моет… А что
на Фотьянке делается: совсем сбесился народ. С Балчуговского все
на Фотьянку кинулись… Смута такая
пошла, что не слушай, теплая хороминка. И этот Кишкин тут впутался, и Ястребов наезжал раза три… Живым мясом хотят разорвать Кедровскую-то
дачу. Гляжу я
на них и дивлюсь про себя: вот до чего привел Господь дожить. Не глядели бы глаза.
— А Ганька
на что? Он грамотный и все разнесет по книгам… Мне уж надоело
на Ястребова работать: он
на моей шкуре выезжает. Будет, насосался… А Кишкин задарма отдает сейчас Сиротку, потому как она ему совсем не к рукам. Понял?.. Лучше всего в аренду взять. Платить ему двухгривенный с золотника.
На оборот денег добудем, и все как по маслу
пойдет. Уж я вот как теперь все это дело знаю: наскрозь его прошел. Вся Кедровская
дача у меня как
на ладонке…
— Наплюй
на него, Наташка… Это он от денег озорничать стал. Погоди, вот мы с Тарасом обыщем золото… Мы сейчас у Кожина в огороде робим. Золото нашли… Вся Тайбола ума решилась, и все кержаки по своим огородам роются, а конторе это обидно. Оников-то штейгеров своих
послал в Тайболу: наша, слышь,
дача. Что греха у них, и не расхлебать… До драки дело доходило.
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда в селе поднимали колокол, он, удрученно
идя на дачу, заметил молодую растрепанную бабу или девицу с лицом полуумной, стоя на коленях и крестясь на церковь, она кричала фабриканту бутылок:
Влас. Я ухожу… Любовь моя! Чистая, первая любовь моя! Благодарю… (Марья Львовна быстро уходит в лес направо. Влас
идет на дачу, видит Басова и Суслова, понимает, что они слышали; он останавливается. Басов встает и кланяется, хочет что-то сказать. Влас идет к нему.) Молчать! Молчать! Ни слова! Не смейте, — ни слова! (Уходит на дачу.)
Неточные совпадения
Умерла она летом, когда я жила в деревне,
на даче, мне тогда
шел седьмой год.
Он снова захохотал. Макаров и Алина
пошли быстрее. Клим отстал, посмотрел
на Туробоева и Варавку, медленно шагавших к
даче, и, присев
на скамью у мостков купальни, сердито задумался.
Через трое суток он был дома, кончив деловой день, лежал
на диване в кабинете, дожидаясь, когда стемнеет и он
пойдет к Никоновой. Варвара уехала
на дачу, к знакомым. Пришла горничная и сказала, что его спрашивает Гогин.
Как только зазвучали первые аккорды пианино, Клим вышел
на террасу, постоял минуту, глядя в заречье, ограниченное справа черным полукругом леса, слева — горою сизых облаков, за которые уже скатилось солнце. Тихий ветер ласково гнал к реке зелено-седые волны хлебов. Звучала певучая мелодия незнакомой, минорной пьесы. Клим
пошел к
даче Телепневой. Бородатый мужик с деревянной ногой заступил ему дорогу.
Работы у него не было,
на дачу он не собирался, но ему не хотелось
идти к Томилину, и его все более смущал фамильярный тон Дронова. Клим чувствовал себя независимее, когда Дронов сердито упрекал его, а теперь многоречивость Дронова внушала опасение, что он будет искать частых встреч и вообще мешать жить.